Внезапно с левого берега донеслись громкие крики. Со всех сторон, размахивая оружием, с угрожающими воплями навстречу путешественникам мчалось не меньше сотни кива.
Жак Эллок даже не успел выстрелить. Да и что могли сделать три карабина и два револьвера против сотни человек, перекрывших брод Фраскаэс.
Жак Эллок и его товарищи были мгновенно окружены и лишены возможности сопротивляться. В этот момент они увидели Вальдеса посреди группы вопящих кива.
— Вальдес! — воскликнул Жак Эллок.
— Эти негодяи поймали меня в ловушку! — крикнул в ответ капитан «Гальинеты».
— Так с кем же мы имеем дело? — спросил Жермен Патерн.
— С бандой кива, — ответил Вальдес.
— И с ее предводителем, — добавил кто-то угрожающим голосом.
Голос принадлежал мужчине, который стоял на берегу в окружении трех бандитов, явно не принадлежавших к индейской расе.
— Хоррес! — воскликнул Жак Эллок.
— Теперь вам лучше называть меня моим настоящим именем — Альфанис!
— Альфанис! — воскликнул сержант Марсьяль и, так же как и Жак Эллок, замер от ужаса при мысли о дочери полковника де Кермора.
Итак, Хоррес оказался тем самым Альфанисом, который вместе с тремя сообщниками бежал с каторги в Кайенне. Год назад, после того как в стычке с венесуэльской полицией был убит Мета Серрапиа, Альфанис стал главарем банды кива, уже давно бесчинствовавшей в саванне.
Пять месяцев назад эти кива задумали вернуться на территории, расположенные к западу от Ориноко, откуда они были изгнаны колумбийскими солдатами. Однако, прежде чем покинуть горный район Рораймы, их новый главарь решил обследовать противоположный берег реки. Оставив на время банду, он спустился к Сан-Фернандо-де-Атабапо, посетив по пути ранчо в Кариде, где его и видел господин Мануэль Асомпсьон. И он дожидался возможности вернуться к истокам Ориноко в Сан-Фернандо, когда там появились «Гальинета» и «Мориче», направлявшиеся в миссию Санта-Хуана.
Назвав себя Хорресом, Альфанис предложил свои услуги капитану «Гальинеты», который как раз набирал новый экипаж. И как мы уже знаем, к несчастью наших путешественников, Вальдес его нанял.
Таким образом, у Альфаниса появилась возможность не только снова присоединиться к своей банде, но и отомстить полковнику де Кермору, так как он узнал, что юноша, отправившийся на поиски своего отца, был сыном того человека, чьи показания в суде присяжных департамента Нижняя Луара, обрекли его на пожизненную каторгу в Кайенне.
Как же не воспользоваться возможностью захватить юношу, а если удастся добраться до миссии Санта-Хуана, то и отца... и в любом случае выместить свою злобу и ненависть на сыне?
Остальное уже известно. В ночь, проведенную на берегу во время стоянки у ранчо Янаме, Альфанис встретил одного из своих сообщников и, как только пироги остановились у пика Монуар, бежал. Затем, убив индейца, отказавшегося быть его проводником, он пошел вверх по течению Рио-Торрида и перебрался на противоположный берег, где его поджидала банда кива...
Теперь же, захватив в плен Жака Эллока и его товарищей, он рассчитывал завладеть пирогами, оставшимися у пика Монуар.
Но главное, сын, а вернее дочь, полковника де Кермора теперь в его руках.
Глава XI
МИССИЯ САНТА-ХУАНА
За тринадцать лет до описываемых событий в этих краях не было еще ни дома, ни деревни, ни ранчо. Индейцы появлялись здесь, только когда перегоняли скот на горные пастбища. Куда ни глянь — повсюду бескрайние просторы льяносов, плодородные, но невозделанные, непроходимые леса и болота, превращающиеся в озера во время зимних паводков. В лесах — дикие звери, змеи, обезьяны, пернатые, не говоря уже о насекомых, особенно комарах. Но животный мир этих мест почти не изучен. Глушь! Венесуэльские торговцы и предприниматели сюда не добираются.
Рельеф территорий, расположенных на несколько километров к северо-северо-востоку, напоминает рельеф Анд, каким он был до того, как огромные озера превратились в густую сеть рек, несущих свои воды в Атлантику. Причудливые переплетения горных хребтов кажутся почти противоестественными. Именно здесь рождаются текущая на юг Риу-Бранку и текущая на север Ориноко, здесь возвышается Рорайма, вершину которой покорили Турн и Перкин.
Таков был этот дикий, заброшенный уголок Венесуэлы, населенный главным образом индейцами гуахибо, за преобразование которого взялся иностранный миссионер. Индейцы кочевали по просторам льяносов и глухим лесам на левом берегу Ориноко. Убогие хижины служили им жилищем, наготу они прикрывали одеждой из древесной коры, питались корнями растений, пальмовыми почками, муравьями и тлей, но не употребляли в пищу маниоку, являющуюся одним из основных продуктов питания в Центральной Америке. Маленького роста, хилые и щуплые, чуть более светлокожие, чем другие индейцы, с рыжеватыми до плеч волосами, почти бессмысленными лицами и раздувшимися животами геофагов, они, казалось, стояли на последней ступени человеческого развития. В сезон дождей, за отсутствием другой пищи, они действительно бывали вынуждены есть землю.
И тем не менее эти аборигены считались столь опасными, что сородичи не решались появляться на их территориях. У них была репутация грабителей и убийц, а потому торговцы из Сан-Фернандо не отваживались появляться дальше Окамо и Маваки.
Однако господин Шафанжон, несмотря на столь скверную репутацию гуахибо, преодолел нежелание своих матросов продолжать путешествие и добрался до истоков реки. Впервые встретившись с этими индейцами в районе пика Монуар, он понял, что несчастные гуахибо совершенно безобидны и никому не могут причинить зла.
Кстати, к этому времени многие из них уже объединились вокруг испанского миссионера, образовав таким образом, ядро миссии Санта-Хуана. Их сердца открылись христианской религии благодаря самоотверженности их пастыря[132].
Огец Эсперанте начал битву за души бедных гуахибо. Для этого он и поселился в глуши саванны Серра-Паримы. Там решил он заложить деревню, которая со временем превратилась в небольшой городок. Он считал, что не может лучшим образом распорядиться остатком своего состояния, как потратить его на это милосердное дело. Даже после того, как он умрет, — сделанное им будет продолжать жить.
Вначале весь персонал миссии состоял из самого отца Эсперанте и его молодого спутника по имени Анхелос. Этот молодой послушник иностранных миссий горел той жаждой апостольского служения, которая творит чудеса. Не отступая ни перед какими трудностями, они организовали миссию Санта-Хуана и добились ее процветания. Они буквально возродили морально и физически это племя. Численность его в настоящее время, включая жителей окрестных льяносов, достигает тысячи человек.
Место для будущего города миссионер выбрал в пятидесяти километрах к северо-востоку от истоков Ориноко и устья Рио-Торрида. Трудно было сделать более удачный выбор. На исключительно плодородной почве произрастало множество полезных растений. Таких, например, как марима, кора которых напоминает естественный войлок, платаны, цветущие алыми цветами кофейные деревья, а также бананы, какао, букара, каучуконосы... Следует назвать и сальсапарель, сахарный тростник, табак, из которого делают «cura nigra»[133] для местного потребления, и с добавлением селитры «cura seca»[134] — на прюдажу. А еще — тонка, чьи плоды пользуются большим спросом, и саррапия, стручки которой используются в качестве ароматического вещества. Вспаханные и засеянные поля могли давать по четыре урожая в год сахарного тростника, маниоки и маиса. Плодородие этой девственной земли казалось неисчерпаемым. Даже в сухой сезон ее орошали многочисленные ручьи, впадающие в Рио-Торрида, на левом берегу которой и расположились первые строения миссии. Это были не простые хижины, а прочные и удобные жилища, каким могли бы позавидовать в Ла-Урбане, Кайкаре и в Сан-Фернандо-де-Атабапо.