Он наверняка подозревал о воцарившемся в его доме раздоре, поскольку именно просьба супруги оказать на Сесилию отцовское влияние вынудила его в спешном порядке ретироваться в Ньюмаркет[13] не далее как две недели назад. Но ни хмурое выражение лица сына, ни покрасневшие глаза дочери не вызвали у него ни малейших вопросов или комментариев. Казалось, он получает искреннее наслаждение от долгой трапезы в обществе встревоженной супруги, уязвленной дочери и раздраженного сына. В конце концов лорд Омберсли заявил:
– Клянусь честью, как славно ужинать в столь уютном и тесном семейном кругу! Передайте повару, леди Омберсли, что утка мне очень понравилась. Положительно, так хорошо ее не готовят даже в «Уайтсе»[14]!
После чего он принялся пересказывать последние светские сплетни и учтиво поинтересовался, чем его дети изволили сегодня заниматься.
– Если ты имеешь в виду меня, папа, – ответила Сесилия, – то я провела его так, как и любой другой день. Вместе с мамой прошлась по магазинам, гуляла в Парке[15] с сестрами и мисс Аддербери, а после музицировала.
Судя по ее тону, подобные развлечения не доставляли ей ни малейшего удовольствия, но лорд Омберсли воскликнул:
– Превосходно!
И перенес все внимание на супругу. Та рассказала ему о визите своего брата и о том, что он попросил ее присмотреть за Софией, на что лорд Омберсли дал любезное согласие, заявив, что ничего не может быть лучше, и поздравил дочь с тем, что ей необычайно повезло и она нежданно обзаведется очаровательной компаньонкой. Чарльз, которого безмерно раздражал учтивый эгоизм отца, неспособного проявить сочувствие к его сестре, угрюмо заявил, что у них пока нет причин полагать, что София окажется хотя бы обаятельной особой. На что лорд Омберсли возразил, что не имеет ни малейших сомнений на сей счет, и добавил, что все они должны приложить максимум усилий, дабы пребывание в их доме кузины стало для нее приятным времяпрепровождением. После этого он поинтересовался у Чарльза, собирается ли тот завтра на скачки. Чарльз, который знал, что упомянутые скачки проводятся под патронатом герцога Йорка, что неизбежно повлечет за собой несколько вечеров в Аутлендсе[16] с приятелями этого веселого и общительного джентльмена, где они будут играть в вист по фунту за взятку, неодобрительно нахмурился и заявил, что съездит на несколько дней в поместье Омберсли-парк.
– Съезди, конечно! – жизнерадостно подхватил отец. – Я совсем забыл об этом дельце в Южном Хэнгере. Да-да, я хочу, чтобы ты им занялся, мой мальчик!
– Всенепременно, сэр, – вежливо ответил мистер Ривенхолл. Затем он перевел взгляд на сестру, сидевшую напротив, и предложил: – Хочешь составить мне компанию, Сесилия? Я с радостью возьму тебя с собой, если захочешь.
Девушка заколебалась. Брат протягивал ей оливковую ветвь мира; с другой стороны, он мог замыслить совершенно бесплодную попытку отвлечь ее от мыслей о мистере Фэнхоупе. Соображение о том, что в отсутствие Чарльза в городе она, при известной изворотливости, сможет встретиться с мистером Фэнхоупом, решило дело. Сесилия пожала плечами и сказала:
14
Один из старейших клубов Лондона, где регулярно устраивали балы и праздники. «Уайтс» был первым настоящим английским клубом, который обладал собственным зданием, держал постоянную кассу и имел строгий устав. –