Значит, я был прав, считая этого парня агентом. Я легонько стукнул его.
— Эй, Фратти,— сказал я,— тебе пора очухаться, потому что нам надо поговорить, и, прежде чем мы расстанемся, ты расскажешь мне историю своей жизни.
Он окончательно открыл глаза и несколько раз моргнул.
— Послушай, Кошен, здесь Англия, а не Америка, и твои штучки не пройдут.
— Послушай, парень,— сказал я,— меня не очень интересуют твои знания географии. Я и сам знаю, что это Англия, что идет война, что объявлена воздушная тревога и что, если ты будешь брыкаться, я выбью тебе зубы. Так что не беспокойся.
— Да, но если ты так много знаешь, то нам не о чем разговаривать.
Я вздохнул.
— Вот всегда так начинаются неприятности с бандитами,— сказал я.— Приходится заставлять их разговаривать.
Я схватил его за воротник, рывком поднял на ноги и врезал так, что у меня заболели костяшки пальцев. Он упал в кресло, но не удержался в нем и съехал на пол. Из носа у него лилась кровь, а стон напоминал рев воды во время прилива.
Я поднял его и вновь усадил на стул, стоящий у самой стены. Потом снова ударил его. Его голова с грохотом приложилась к стене, и он упал со стула. Через несколько минут он зашевелился и поднес руки к лицу.
— Не надо мне грубить, парень,— сказал я.— Я думал, ты из тех, кого не заставишь говорить, но ошибся. Так что лучше перемени решение.
Я поднял его и опять ударил.
Ему это не нравилось, но я не обращал внимания и еще немного поработал над ним. Когда я закончил, он выглядел так, будто побывал в коробке передач.
Два передних зуба исчезли, оба глаза напоминали произведение абстрактной живописи, одна сторона челюсти и нос превратились во что-то неопределенное, причем нос отклонился градусов на тридцать от своего первоначального положения.
— Послушай, Фратти,— обратился я,— ты же понимаешь, что я не твой друг. Я скажу даже больше: ты мне не нравишься, но правду я из тебя выколочу, чего бы мне это ни стоило.
Он облизал языком то, что раньше было губами, и провыл, что готов поговорить со мной.
— О’кей,— сказал я.— Прежде всего я хочу знать имя и местонахождение парня, который забрал мои документы у Мандерса и Карлетты Франчини.
Он поклялся, что не знает. Сказал, что эта работа была чертовски хорошо спланирована и никто не знает, кто в ней участвовал.
— Ладно,— согласился я.— На время я приму этот факт. Но тебе известно, что парень, который стал называть себя Кошеном, сегодня посетил Джеральду Варней?
Он сказал, что знает это.
— И ты знаешь, что он сказал ей? Что сегодня к ней придет ложный Кошен, то есть я! И возможно, ты знаешь также, что ее предупредили, чтобы она боялась меня?
Он сказал, что да, знает и это тоже.
— На кого ты работаешь? — спросил я.
Он пожал плечами.
— Плохой вопрос задаешь. Ты же знаешь, что сделает со мной Панцетти, если я проболтаюсь.
— Это ерунда по сравнению с тем, что сделаю с тобой я. Значит, ты работаешь на Панцетти. А на кого работает он?
Он посмотрел на свои часы и нахмурился. Я удивился.
— Послушай, Кошен,— сказал он,— если ты дашь мне возможность уйти отсюда, я уберусь из Англии, прежде чем Панцетти достанет меня, и расскажу тебе все, что знаю. Но надо действовать быстро.
— Ты мне расскажешь все, что знаешь, а после этого мы обсудим, что делать с тобой.
Он снова посмотрел на часы.
— Ради Христа! Давай уйдем отсюда. И побыстрее!
— Да, но почему?
— Я принес с собой портфель, а в нем бомба.— Он начал дрожать и покрылся потом.— Это была идея Панцетти,— продолжал он.— Панцетти работает на какой-то немецкий отдел. Они заплатили ему, чтобы он достал чертежи нового пикирующего бомбардировщика, который изобрел Уайтекер. Когда Уайтекер приехал сюда, Панцетти чего-то испугался, чего именно — не знаю. Они решили завладеть твоими бумагами и послать под видом тебя одного парня к этой Варней. Я должен был встретить тебя как Грант, сотрудник Скотленд-Ярда, и попытаться помешать тебе связаться в тот вечер с Херриком. Поэтому я сказал тебе, что он уехал. Потом я позвонил тебе и сказал, что нашел у Херрика адрес и имя Джеральды Варней. Панцетти решил, что ты явишься к этой бабе сюда.— Он был сильно напуган.— Я должен был стоять на улице и ждать твоего прибытия. Мы знали, что эта Варней будет здесь, потому что она хочет узнать, где находится Уайтекер. Когда вы оба будете здесь, я должен буду сунуть портфель с бомбой и убраться. В нем достаточно тринитротолуола, чтобы разнести дом вдребезги. Но никто ничего не найдет. Здесь часто воздушные тревоги, и дом считается пустым. Все решили бы, что немецкий самолет сбросил бомбу. Эта бомба должна взорваться через пятнадцать минут... Теперь ты все знаешь.
— Прекрасная работа,— сказал я.— Значит, ты, гад, решил избавиться одним ударом от меня и Варней. Хорошая идея.
Я внимательно посмотрел на него.
— Ладно,— сказал я.— Ты уйдешь отсюда, когда выполнишь для меня одну работу. Я скажу тебе, что надо делать. Мисс Варней ждет снаружи. Я приведу ее сюда, и ты расскажешь ей всю историю, иначе я оставлю тебя наедине с этой бомбой. Ясно?
Он согласился.
Я подошел к окну, оторвал шнур от занавески и связал ему руки и ноги. Потом закурил сигарету и пошел к двери. У двери я остановился.
— Сколько осталось до взрыва бомбы? — спросил я.
— Уже тринадцать минут. Пожалуйста, побыстрее. Ради Христа.
— У тебя еще много времени,— сказал я.— Две минуты до прихода этой дамы и две минуты на твой рассказ. Останется девять минут, чтобы убраться из дома. Не бойся.
Я торопливо спустился вниз, кинулся в кладовую и выскочил из окна. Подбежав к гаражу, я распахнул дверь.
— Пошли, Джеральда,— сказал я.— У меня есть для вас небольшой сюрприз.
Ответом было молчание. Я включил фонарь Фратти, осветил машину и все понял. Окно было разбито, а Джеральда исчезла.
Я обошел гараж снаружи. В стене напротив двери окно тоже было разбито. Это доказывает, что красивую бабенку редко удержишь там, где ей не хочется быть. Что-то в этом духе когда-то высказал этот парень Конфуций.
Я сделал пару затяжек и пожал плечами. Такова жизнь. -Каждый раз, когда вы что-то собираетесь сделать, женщина нарушает ваши планы.
Я направился к выходу из гаража, решив, что надо сохранить жизнь Фратти до лучших времен и вручить его Херрику.