— Меня зовут Панцетти,— произнес голос.— Карло Панцетти. У меня тут один маленький герой, который будет рад поговорить с вами, мистер Кошен. Возможно, вы не станете возражать... Благодарю вас.
Наступила пауза. Потом я услышал, как грубый голос сказал: «А ну-ка иди к телефону... И говори!»
Я подождал немного и услышал... Боже! Я бы узнал этот голос всюду. Даже в этом чертовом заброшенном доме звук женского голоса заставил меня вздрогнуть.
Это была Джеральда.
— Ну, Джеральда, как дела? — спросил я как можно будничнее.— Надеюсь, эти ребята хорошо обращаются с вами?
— Мистер Кошен! Я не могу долго разговаривать с вами. Но я должна вам сказать, что если вы не согласитесь с условиями, которые вам предложены, и если вы не сделаете необходимые приготовления, то все случится так, как вас предупредили. Во-первых, синьки будут переданы немцам; а, во-вторых, я буду убита. Я знаю, что меня будут убивать медленно, а когда я умру, то мое тело пришлют вам на Джермин-стрит.
Она замолчала, и тут же раздался щелчок.
Я вздохнул, положил трубку и задумался. Мне было очень жаль эту Джеральду. Потом я закурил новую сигарету и поднялся наверх. Уайтекер был на том же месте, где я его оставил.
— Это звонил Панцетти,— объяснил я ему.— Кроме того, я перекинулся парой слов с Джеральдой. Она сказала мне, чтобы мы согласились на условия Панцетти. В случае отказа ее ждет что-то вроде дыбы или четвертования.
— Мы должны действовать! И действовать быстро. Иначе...
— Одну минуту, приятель,— перебил я его.— Снимите-ка пиджак и покажите мне руки.
Он посмотрел на меня, как на сумасшедшего, и начал снимать пиджак. Я расстегнул ему манжеты и закатал рукава.
— Понятно,— сказал я.— Наденьте пиджак и выслушайте меня. Только сядьте и не волнуйтесь, потому что я хочу, чтобы вы внимательно прислушались к моим словам.— Он удивленно уставился на меня, но послушно сел.— Во-первых,— продолжал я,— эта дрянь Монтана Келле сказала мне, что Панцетти постоянно вводил вам наркотики, так что, мол, если мы и найдем вас, то вы не сумеете закончить чертежи. Во-вторых, что все эти ваши синьки не закончены. Правда, после того как она накачалась виски, то сказала, что они закончены.— Я посмотрел на него. Он молчал.— Вы только что сказали, что чертежи не закончены и что они не представляют большой ценности, пока вы их не доработаете. Но только что по подсказке Панцетти Джеральда сказала, что если мы не примем условия, то чертежи будут переданы немцам. Но если они не закончены, то чертовски хорошо, что они попадут к Адольфу, не так ли? Дальше. Я не заметил на ваших руках никаких следов от инъекций. Если Панцетти вводил вам наркотики, я полагаю, он должен был колоть в вену. Возможно, правда, что вас кололи в ягодицу, но я не стану просить вас снимать брюки.— Я встал.— Я буду откровенен с вами... детка желторотая. Это дело с самого начала мне не понравилось. Особенно с тех пор, как здесь появилась Монтана. А ты...
Он облизнул губы.
— К чему вы клоните, Кошен?
— Я хочу сказать, милый, что ты не Уайтекер. Ты всего-навсего один из ублюдков Панцетти. Ты думаешь, что я совсем дурак? Монтана рассказала мне липовую , историю и убедила приехать сюда. Я встречаю тебя здесь и верю, что ты Уайтекер. Я вручаю тебе башли, а ты возвращаешься к Панцетти. Возможно, он отпустит Джеральду Варней, возможно, нет. Но главное, что настоящий Уайтекер у вас в: лапах. Панцетти заставляет его закончить чертежи, а потом он может начать все сначала. Он может даже открыть целый рынок по продаже чертежей. Возможно, он полагает, что парни из иностранного отдела гестапо заплатят ему еще раз. И даже если они больше не заплатят, он уже достаточно получил от них. Может быть, они заплатят еще больше за смерть Уайтекера, чтобы этот пикирующий бомбардировщик не достался больше никому.
Он продолжал смотреть на меня. Лицо его покрылось потом.
— Послушайте, Кошен,— хрипло проговорил он.— Я...
— Успокойся, милый,— помахал я рукой,— потому что я не хочу слушать дурацкую болтовню. Я не поверю ничему из того, что ты скажешь, даже если ты призовешь на помощь пару ангелов. Я не поверю тебе, потому что ты боишься Панцетти. А мне остается сделать одно.
— Что? — он вспотел, будто находился на солнцепеке.
— А вот что,— сказал я.
Я так ударил его, что он перелетел через всю комнату. Потом я поработал над ним. Я потратил на него немало времени, но это мне не доставило никакой радости. Все время я думал о Джеральде и о сделке, про которую она говорила.
Я оставил «инженера» лежать в углу. Он выглядел так, будто его пропустили через стиральную машину. Я был уверен, что два-три дня этот парень не сможет заниматься делами, да и после этого долго будет сомневаться, осталась его челюсть на месте или ее заменили искусственной.
Я спустился вниз и вышел на улицу. Когда я шел мимо озера, направляясь к машине, меня занимали две мысли: не вернулся ли этот Зокка обратно, чтобы покалечить мой автомобиль, и как спасти Джеральду.
Я добрался до машины и сел за руль. Докурил сигарету и некоторое время сидел в темноте, размышляя. Потом включил мотор и поехал в сторону Ньюбери.
Я понимал, что есть единственный ход, который остался на мою долю.
Я не спеша ехал по главной дороге, пытаясь собраться с мыслями и понять, что же все-таки на уме у Панцетти и как он поступит дальше. Потому что теперь я мог видеть, как этот парень работает.
Начну сначала. Немцы — агенты из иностранного отдела гестапо в Америке — вцепились в Панцетти, во-первых, потому, что они хорошо знали, кто он такой, а во-вторых, потому, что они думали, что он подходит для них. Панцетти готов заняться подобным бизнесом. Но поскольку раньше он не занимался такими делами, то и Эдгар Гувер ничего не знал о нем. Эти гангстеры занимались другими делами. Но я понимал, что Панцетти ради денег был готов взяться за любую работу. Он сказал немцам, что сделает для них все, и напал на след Уайтекера. Он знал, что Уайтекер собирается жениться на Джеральде Варней, и выяснил, что этот парень питает слабость к женщинам. Поэтому он выставил вперед красотку Кар-летту Франчини, которая связалась с Уайтекером и сумела его обмануть. Уайтекер, как карась, клюнул на приманку, а Панцетти, зная слабость Уайтекера, начал угрожать ему скандалом, если тот не отдаст чертежи самолета.