Парень ничего не ответил и молча смотрел перед собой.
— Ну, так что ты думаешь о том умнике? — спросил я.— Они выдали Фриско копам. И его повесят, можешь в этом не сомневаться. И ты думаешь, что они позаботятся о тебе? Они узнают, что я рассказал тебе о брате. Ты думаешь, они станут рисковать и оставят тебя живым? Как бы не так! Что они с тобой сделают? Они избавятся от тебя так же, как и от Фриско. Подумай об этом.
— Ах, какая скотина этот Криш! Что я должен с ним сделать за это?
— Ты ничего с ним не сделаешь,— сказал я.— Единственный способ игры в этом деле — делать то, что хочу я. Таким образом ты сумеешь помочь мне и выйти из игры.
— А конкретнее?
— Если не примешь мое предложение,— сказал я,— я сейчас же передам тебя копам и ты сядешь за решетку. На основании закона они найдут против тебя сотню обвинений. Я сделаю свое дело и позабочусь, чтобы приговор был не слишком мягким. Но если ты захочешь сыграть в мою игру, я позабочусь о тебе. Возможно, сумею тебе помочь.
— А откуда я знаю, что ты поможешь мне? Что ты меня не обманешь?
— Ниоткуда. Я даю тебе шанс. А ты поверь.
Он-встал и подошел к окну. На улице рассвело.
Он обернулся.
— Ты не обманул меня насчет Фриско? — спросил он.— Ты сказал правду?
— Да,— ответил я.— Если хочешь, поедем со мной, и я покажу тебе Фриско в камере, и он тебе сам все расскажет. Его повесят через три месяца. В этой стране умеют быстро убивать преступников.
Он отошел от окна.
— Я принимаю твой шанс,— сказал он.— Я буду играть в твою игру. И ты поможешь мн,е, когда придет время.
— Но позволь дать тебе совет. Не вздумай вести двойную игру. Они не выпустят тебя живым.
— Я и так влип... Мне терять нечего. Я очень люблю Фриско и отомщу этому ублюдку Кришу.
— Что ж. Я всегда считал, что этот грязный болван Вилли Криш когда-нибудь оступится.
— Что тебе от меня нужно?
— Сядь в кресло, закури и внимательно выслушай меня.
Он сел. Я дал ему сигарету и рассказал, что он должен делать.
Было холодное, но солнечное утро. В одиннадцать часов ко мне приехал Херрик. Перед этим я принял горячий душ, выпил виски и позавтракал. Несмотря на усталость, у меня было хорошее настроение.
Херрик расположился в кресле у камина.
— Мне передали, что вы звонили,' и я сразу же отправился к вам,— сказал он. Он печально улыбнулся.— Заместитель комиссара сказал, что он будет рад узнать о том, что происходит.— Он набил свою трубку и закурил.— Вы хитрый парень, Лемми. Все делаете по собственному разумению, не так ли?
— Послушайте, Херрик, другого пути вообще нет. Это единственный способ вести игру. Но я не думаю, что у нас будут неприятности. Все будет в порядке. Мы получим эти чертежи и Уайтекера.
Он поднял брови.
— Это значит, что вы знаете, где йаходится Уай-текер?
Я покачал головой.
— Я понятия не имею, где он. Но я это узнаю.
— Как же мы получим эти чертежи? — спросил он.
— Мы их купим,— ответил я.— Я все подготовил. Мы должны заплатить за полный комплект чертежей четверть миллиона долларов.— Я усмехнулся, глядя на него.
Он выглядел так, будто его ударили по голове секирой.
— Мне это снится? — спросил он.
— Послушайте, Херрик, вы не спите. Это дело можно завершить одним путем. И мы идем по нему. У меня есть одна идея, и я хочу закончить работу, не перерезая ничьих глоток.
— Хорошо,— сказал он.— Только начните сначала.
Я поставил на стол виски, сифон и сигареты. Потом начал рассказ с самого начала.
В половине первого я надел шикарный серый костюм, бледно-голубую шелковую рубашку и галстук цвета морской волны и отправился с визитом.
Я взял такси и поехал на квартиру Монтаны Келлс. По дороге я обдумывал, найду я там эту детку или она решила сменить квартиру. Но я надеялся, что она там, поэтому отчетливо представлял ход, который она должна сделать.
Я доехал до дома, нашел ее в списках жильцов, поднялся на лифте и нажал кнопку звонка. Через минуту дверь открыла какая-то баба — в черном платье в обтяжку и в фартуке. Она спросила, что мне нужно. Я ответил, что хочу поговорить с мисс Келлс. Она сказала, что не знает, дома ли мисс Келлс, но сейчас пойдет и выяснит это.
Я отодвинул ее и вошел. Даме в фартуке я сказал, чтобы она не вопила, а сам прошел по коридору и открыл дверь. Монтана была дома. Я вошел и сел на ее постель. Она сидела перед зеркалом с печальным выражением, в бюстгальтере, розовых французских штанишках и шелковых чулках. Это одежда в сочетании с черными туфельками с четырехдюймовыми каблуками делала ее похожей на картинку в журнале «Жизнь парижанки», когда Франция была Францией, а не захолустной деревней между Берлином и Римом. Она вскрикнула и уставилась на меня.
— Будь я проклята, если это не мистер Кошен,— пробормотала она. Лицо ее приняло выражение детской невинности.— Разве я не могу побыть одна в своем доме? — спросила она,— Это моя спальня, и я не люблю, когда в нее заглядывают прохожие.
— Послушай, радость,— сказал я,— я и раньше видел женщин в розовых штанишках. Я осмелюсь сказать, что все розовые штанишки в мире кажутся мне одинаковыми.
— Да,— сказала она.— Я уже слыхала от тебя подобные речи! А потом ты скажешь, что дама всегда платит.
— Ты не веришь мне,— заметил я.— По крайней мере, дама, о которой я рассказываю, не ты.
Я снял пальто и шляпу и сложил в углу. Когда я вернулся, Монтана набросила на себя крепдешиновый халатик с меховым воротником. Некоторые из вас, ребята, могут подумать, что это от скромности. Но не поймите меня неправильно — эта пройдоха сумела бы показать свои телеса даже будучи одета в броню.