Любящая тебя сестра Клавдия.
Р. S. Не приезжай пока. Я посылаю тебе письмо с Маннерингом потому, что поздно получила твое письмо и не успела отправить ответ с вечерней почтой. Ты получишь его в такой момент, когда не сможешь выехать».
— Не он,— сказал Барбер. Некоторое время он сидел молча. Потом достал из кармана вырезки, которые дал ему Декстер Бенхем.— Прежде чем что-либо делать дальше,— сказал он,— я прочту эти вырезки.
Он молча читал вырезки, передавая по мере прочтения Форрестеру.
— Так что вы думаете по этому поводу? — спросил он.
— Я не знаю, что должен думать,— ответил Форрестер.
— Одно можно сказать: при жизни этот человек пользовался дурной славой.
— Это так,— согласился Форрестер.— Но надо принять во внимание, что эти отчеты далеки от совершенства и трудно судить по ним о процессе. Макрори был судим за незаконную скупку алмазов. Почему же тогда Бенхем в своих показаниях утверждал, что он был также виновен в краже собственности фирмы и подделке бумаг? Такие вещи непозволительны.
— Не знаю,— сказал Барбер.— Меня удивляет только, что Макрори отрицал все, несмотря на то что алмазы были найдены в его комнате. Он сказал, что ему их подложили. Обвинение опровергло это, поскольку Бен-хем в качестве свидетеля доказал, что у Макрори был мотив для кражи денег. Он мог по дешевке скупить алмазы у негров.
— Гм! — недовольно пробормотал Форрестер.— Темное дело. И после всего этого человека не наказали за присвоение собственности. В одном месте он сказал, что Бенхем дал показания не по своей воле.
— И еще одно меня здесь больше всего удивляет,— сказал Барбер.— Это имя инспектора кейптаунской горной полиции, который арестовал Макрори и был главным свидетелем обвинения.
Форрестер заглянул в одну из вырезок.
— Да. И что же?
Барбер вспомнил, что его коллега еще не знает о случившемся утром в Краули-Коурт.
— Это имя вам ни о чем не говорит?
— Нет, но... Уж не хотите ли вы сказать, что сэр Уильям Топхем из Прайори-Парк... Да вы там были сегодня!.. Почему?
— Не сэр Уильям,— ответил с улыбкой Барбер, увидев в глазах Форрестера страх, что почтенный человек может быть замешан -в это дело.— Нет, это его брат Стенли Топхем. Это он — инспектор Топхем, о котором идет речь в отчетах.
— Это уже плохо,— присвистнул Форрестер.
— Да,— согласился Барбер и рассказал, что он знал о связи Топхема с этим делом.— Совсем плохо, не так ли?
— Ей-богу, да!
— Я думаю, что мне лучше вернуться в Лондон,— сказал Барбер.— Я хочу повидать мистера Топхема.
— А что насчет миссис Бенхем? — спросил Форрестер.— Я думаю, что она должна кое-что объяснить. Не лучше ли сделать это, пока Маннеринг не предупредил ее?
Барбер посмотрел на часы.
— Уже, пожалуй, поздно, но вы правы. Я сам займусь этим. В город я поеду завтра. Не думаю, что Топхем исчезнет.
Форрестер нахмурился. Барбер заметил это и улыбнулся,
— О, я не думаю, что поеду,— сказал он.— Я позвоню в Ярд, чтобы кто-нибудь занялся им.
Через несколько минут после разговора со Скотленд-Ярдом Барбер ехал в машине Форрестера. Прибыв в Краули-Коурт, он оставил машину в стороне, чтобы ее не было видно, и прошел к входу через кухню. Как он и ожидал, О’Халлоран была там. Она приняла его дружелюбно и угостила чаем.
— Я пришел поговорить с вами о разных вещах,— сказал он.— Вы женщина опытная, и...
Она добродушно засмеялась.
— И вы хотите поболтать со мной о том, что происходит в этом доме. Вы хотите получше разобраться в этом. Я работаю очень давно, и первое, чему меня научили,— это никогда не говорить плохо о хозяевах.
— О, миссис О’Халлоран, я ничего подобного и не хочу,— запротестовал Барбер.— Мне и не нужно ничего плохого о ваших хозяевах. Я хочу только задать вам пару вопросов. Вы же знаете, что в этом доме был убит человек. Этот человек — брат вашей хозяйки, и у меня есть основания верить, что он был убит кем-то из этого дома или, по крайней мере, кем-то из ближайших соседей. Я задам вам только такие вопросы, которые смогут хоть немного осветить дело.
— Это звучит совсем по-другому. Видит Бог, я не хочу защищать убийцу, но не хочу и сплетничать. Давайте ваши вопросы, и я посмотрю, смогу ли ответить на них.
Барбер понял, что его вопросы должны звучать крайне осторожно, если он хочет получить ответ.
— Вы давно работаете у миссис Бенхем?
— Пять лет.
— Это очень солидный стаж,— сказал детектив.— Тогда, значит, вы не могли ошибиться в выборе места.
Толстуха засмеялась.
— Если бы я плохо готовила, меня не стали бы держать.
— В этом я не сомневаюсь,— дипломатично сказал Барбер.
— Хорошее или плохое место — зависит от нас самих. Я не жалуюсь.
— Это верно. Но скажите правду, миссис О’Халлоран, я думаю, что вы должны хорошо владеть собой, ведь у миссис Бенхем характер далеко не ангельский.
— Так-то так, но у бедной женщины свои неприятности. Вам не стоит спрашивать меня о них, потому что я не могу сказать. Когда я начинала работать у нее, она была совсем другая.
— О, так она изменилась сравнительно недавно?
— Да. В первый год она была обычной женщиной, но потом у нее, кажется, начал портиться характер. Не то чтобы она раньше была ангелом, но тут она начала рычать на всех. На хозяина больше, чем на других.
— Чем он это вызвал?
— О, мистер Бенхем — джентльмен. Я думаю, он жалеет ее.
— Они ссорятся?
— Это уже сплетни,— повариха подняла палец.— Насчет ссор я ничего не знаю.
Барбер не стал настаивать.
— Брат миссис Бенхем был здесь с тех пор, как вы переехали?
— Это мне неизвестно, я не вижу гостей, но девушки рассказывают мне о гостях. Его имени они не называли.
— Кто такой Топхем? — Барбер решил переменить тему.— Человек, который утром спускался в подвал?
— Я ничего не могу сказать о нем,— ответила повариха,— но, говорят, что он странный парень. Он недавно приехал из-за границы. Говорят, что он какой-то полицейский босс, но точно не знаю.
— Он когда-нибудь являлся с визитом к Бенхемам?
— Нет, если не считать его сегодняшнее посещение визитом.
— Вы не удивились, увидев его спускающимся в подвал?
— Не особенно. Я не знаю, может быть, у него есть право на это. А когда ваш молодой полисмен погнался за ним, я удивилась.