Параллельно с этим я учился управлять своим ведовством. Отвести глаза для меня стало настолько плевым делом, что я даже забыл, как это делается, вроде того, как никогда не думаешь о движении левой икроножной мышцы, если возникнет желание куда-нибудь пойти. В пределах примерно метров пятидесяти я мог, при желании, оставаться абсолютно никем не замеченным – кстати, это здорово помогало мне при телепорте в мире Ворк. Во-первых, мои внезапные появления никого не удивляли (вся считали, что я просто перестал отводить глаза), во-вторых, я мог на месте финиша мгновенно отвести всем глаза и меня просто не замечали, максимум – особо чувствительным индивидуумам на мгновение казалось, что им что-то почудилось.
Второй момент – я начал интуитивно понимать, что сотворила с общественным сознанием госпожа Фа, и даже при нужде усиливать этот эффект. Впрочем, единственное существо, сознание которого в отношении меня приходилось постоянно корректировать – это моя верная правая рука в мире Ворк, гоблинка Лия. Очень уж живой ум был у маленькой аристократки, и мне постоянно приходилось пользоваться при общении с моей верной помощницей всеми своими умениями и возможностями. Впрочем, теперь Лия относилась к этому больше как к игре, и где-то в глубине души считала меня духом, непонятно с какой целью общающимся с простыми ребятами. Я ее в этом не разубеждал, тем более что это никак не отразилось на нашем общении, и нахальная маленькая интриганка наотрез отказывалась западать передо мной в глубоком пардоне. Хотя иногда я очень завидовал ее уверенности в правильности моих решений, ибо сам ничего подобного не испытывал, постоянно пребывая в состоянии неуверенности в завтрашнем дне.
Остальные местные разумные двуногие существа, с кем я контактировал в мире Ворк, считали меня либо принадлежащим к своей фракции, либо в той или иной степени склонялись к точке зрения Лии, хотя к уровню понимания куколки-вампирчика никто и близко не подошел. Коты мира Ворк знали обо мне все, но по вполне понятным причинам ни с кем этим не делились – своих эти пушистые рыцари никогда не предают, а меня благодаря моему другу Рыжику хвостатые ведуны считали чем-то вроде Вожака. И вообще – гораздо спокойнее в мире Ворк относятся к близости могущественных сущностей. Это вроде как в древней Греции – никого особо не удивляло то, что сын верховного божества Зевса, простой герой Геракл, бегает рядом со всеми и занимается своими обыденными подвигами.
Для контингента с Земли я был непосредственным начальником, и моими легендами прикрытия никто особо не заморачивался. Если вдруг возникали лишние вопросы – Руди меня мгновенно прикрывал своей службой внутренней безопасности, тоже начинающей проявлять интерес к интересующимся, и ненужное любопытство тут же ненавязчиво угасало. Для студентов я вообще был полуфантастической фигурой, и про меня рассказывали такие истории, по сравнению с которыми реальность меркла. Так что ситуация в общем и целом держалась под контролем.
Единственный диссонанс вносила в общую картину моя дочь, не скрывающая родства с собственным отцом, и бедного ребенка специально приходилось инструктировать. Впрочем, Арина тоже была далеко не так простодушна, какой казалась на первый взгляд, и вскоре моя девочка нашла собственный способ избавляться от назойливого любопытства, да столь действенный, что ребенка старались особо не дергать – при лишних вопросах, касающихся меня, ангелочек превращался в демона. Излишне любопытный индивидуум, не взирая на свой вес, рост и умения, мог оказаться больно бит мастером земных боевых искусств, называемой Лерой-Ягуарой своей лучшей ученицей, которая являлась, плюс к этому, одним из самых талантливых старшекурсников факультета Магии Стихий.
Вот таким вот образом и происходила моя жизнь – я обучал студентов, при этом сам часто являясь прилежным учеником. Госпожа Фа со мной особо не церемонилась, и могла в любой момент (даже во время лекции) выдернуть меня в свою туманную полусферу. Впрочем, вертела полубогиня этим миром как хотела, и на эти моменты никто так ни разу лишнего внимания и не обратил. Причем происходило это по вполне естественным причинам – студентам казалось, что меня вызвали на совещание, и у них образовалась свободная пара; местные считали, что моего присутствия потребовали безотлагательные дела, я вынужденно отвел глаза и ушел, ну и так далее – все происходило очень естественно. Впрочем, если я находился на Земле, полубогиня сделать ничего не могла и первое время проявляла недовольство задержками – терпение ну никак не входило в ее обширный круг достоинств. Но вскоре она вышла из положения – если я находился дома и псевдо-старушка желала меня лицезреть, то я начинал чувствовать некий "зов", иначе я и объяснить-то не могу. Что-то вроде резкого голода, и при этом четкого понимания – надо сделать то и то, чтобы голод прошел. Вот и в этот раз услышав зов мира Ворк, не теряя ни секунды (шутка над Руди не в счет), я поспешил по вызову.
В туманной полусфере полубогини, которую жители мира Ворк называли госпожа Фа, появился слегка ошарашенный джисталкер.
– Хватит бездельничать, – сказала старушка-гоблинка вместо приветствия.
– А что… – хотел спросить человек.
– Некогда мне, – прервала его полубогиня, щелкнула пальцами, и через секунду ошарашенный джисталкер стоял на мягкой травке во дворе Института.
– Господин Губернатор! Вы-то как раз и нужны! Только тебя, Тим, и ждем! – тут же послышались возгласы со всех сторон, и к джисталкеру устремились соратники, сослуживцы и просители.
– Тут я уже, тут… – пробормотал человек и через полминуты уже шел к зданию Института, окруженный шумящей толпой, на ходу решая тысячу самых разных, как крупных, так и мелких, вопросов.
Работа 5. Лабораторная
Теория – мама,
Практик – папа.
(лаблататорная поговорка)
Навалившиеся дела, которые решались в основном на бегу, не давали сосредоточиться – поэтому я сразу не понял, с какого перепугу госпоже Фа потребовалось мое присутствие в мире Ворк. Надо сказать, несмотря на мое несколько сумбурное объяснение, полубогиня вовсе не обладала необоснованной капризностью – бывало ее требование, недавно казавшееся мне полностью лишенным всякого смысла, по истечении определенного времени я уже признавал за фактически единственно возможное решение. В тот раз видимый наплыв посетителей я разгреб минут за пятнадцать, переадресовав большую часть вопросов на своих разнообразных замов и помощников. Основную массу дел скопом свалил на Лию, пробегавшую неподалеку, и окружавшие меня поначалу просители как космическая пыль оказались перехвачены более массивным объектом (несмотря на малюсенькие размеры) и вскоре устремились за маленькой аристократкой по новой траектории. Застыв в гордом одиночестве во дворе у помпезного институтского крыльца, украшенного массивной декоративной баллистой, я пробормотал:
– И зачем было так торопиться? – и тут же услышал довольный возглас за спиной:
– Вот ты где! Пойдем быстрее!
Обернувшись, я увидел тролля Васиза, смотревшего на меня с плотоядной ухмылкой и лыбящегося во все клыки. На тролле, в прошлой жизни (оставшейся на материке) элегантном аристократе и изысканном боевом маге, был натянут прямо на голое тело прожженный в десятке мест синий лабораторный халат. Сапоги Васиз носил теперь исключительно в торжественных случаях, при этом ужасно нервничая из-за постоянно снующих повсюду котов – впрочем, найденный им выход из ситуации указывал на широту мышления тролля – отныне он ходил исключительно босиком, благо островной климат это позволял.
– Апик уперся и без тебя отказывается давать добро на начало эксперимента! Бежим! – скороговоркой выкрикнул тролль, развернулся и побежал по песчаной дорожке вдоль институтской стены, в твердой уверенности, что я последую за ним.
Надо сказать, уверенность его была вполне обоснованной, потому что я тут же рванул следом, думая о том, что полубогиня выдернула меня с Земли вовсе не зря.
Тролль Васиз, могучий маг Стихий, фактически самый сильный стихийник среди всех моих знакомых из числа обеих фракций, оказался никудышным преподавателем. Впрочем, этот термин к нему не подходил – он был просто никакой учитель, то есть совсем никакой, абсолютно и беззаговорочно. К примеру, ему ничего не стоило подраться с каким-нибудь студентом, хотя надо отдать ему должное – свою могучую магию он в этом случае не применял. Манера общения тролля тоже была далека от профессорско-преподавательской – постоянные подначки и вечное глумление над собеседником мало располагает к ученическому уважению. При этом Васиз искренне считал обучение других ненужным и бесполезным занятием, – вот и какой получится из такого индивидуума учитель, спрашивается? Правильно – никакой.