Передав Эмилию в руки Кэтрин, он присел на постель.
— Итак, она весит целых 3 килограмма и 430 граммов. Вес, достойный уважения!
— Но почему она не плачет? — удивленно спросила Кэтрин, открывая лицо дочери, закутанной в полотенце.
— Если тебе этого хочется, я могу ее об этом попросить...
— Нет, ради всего святого!
— Ну, тогда я пошел готовиться к прибытию вертолета, — широко улыбнулся Колин.
— А что я должна делать?
— Ничего — только лежать и слушать. Они сейчас со свистом прилетят сюда, погрузят вас на носилки, закинут в вертолет, и мы полетим в Тулсу. А завтра утром, или когда они сами сочтут нужным вас отпустить, мы все вместе вернемся обратно.
— Но у меня нет никакой одежды.
— Сейчас тебе ничего не нужно, кроме одеяла. Да они сами обо всем позаботятся, так что не волнуйся.
— Спасибо тебе, Колин, — прижимая к себе ребенка, поблагодарила она.
Он посмотрел ей в глаза и вдруг почувствовал, что теперь между ними установилась какая-то таинственная связь. Нечто подобное он испытал в жизни лишь однажды — когда была жива его жена... Колин наклонился и поцеловал Кэтрин в губы.
— Все в порядке, дорогая. Ты просто великолепна.
— Ты тоже. Кстати, мне все-таки нужно захватить в больницу свои джинсы и свитер. Кроме того, у меня нет никакой обуви.
— Я обо всем позабочусь, — пообещал он, любуясь на малышку. Она явилась в этот мир, постаравшись доставить своей матери как можно меньше беспокойства. И как хорошо, что это произошло в его доме! — Эмилия, — пробормотал он, касаясь ее щеки. — Ты кажешься такой маленькой и хрупкой, но на самом деле такая же сильная и мужественная, как и твоя мама.
— Ты меня совсем захвалил, — порозовела Кэтрин.
— Тебя нельзя захвалить, потому что ты — воплощенное совершенство, — возразил он.
Неожиданно Кэтрин поймала его руку и приложила к своей щеке. И вновь у нее на глазах заблестели слезы.
— Я так счастлива, — прошептала она, — и все это благодаря тебе. Я так боялась, что мне предстоит рожать одной... — И она усиленно заморгала ресницами, стараясь сдержать слезы.
— Ну-ну, Кэт, успокойся. Не надо плакать. У тебя теперь маленькая дочь, которой ты должна во всем подавать пример.
— Да, верно, — и она улыбнулась сквозь слезы. — И все равно, ты такой замечательный человек, что я дам своей дочери двойное имя — Эмилия Колин.
— Вот этого как раз не надо! — возразил он. — Зачем обременять эту чудесную малышку моим дурацким именем?
— Когда я объясню ей причину, почему ее так зовут, она будет в восторге — я в этом уверена.
— Да она никогда не поймет — с чего это матери вздумалось называть ее именем постороннего мужчины, которого она сама в глаза не видела. Так что не вздумай это делать. Моя мать, полагаю, даст тебе такой же совет.
— Я уже все решила, — заупрямилась Кэтрин.
— Пожалуй, я лучше позвоню, — вздохнул Колин и снова ее поцеловал.
Его распирало от избытка чувств. Глубоко и радостно вздохнув, он поднялся с постели и направился к телефону.
Кэтрин, положив Эмилию на сгиб локтя, нежно склонилась над ней. От этой чудесной картины у Колина перехватило дыхание. Каким счастьем было бы видеть это ежедневно! Как же он любит их обеих! Эмилия — это самый красивый ребенок, какого он когда-либо встречал в своей жизни. Впрочем, он видел не так уж много новорожденных, но, все равно, она просто совершенство. Ему вновь захотелось взять ее из рук Кэтрин и прижать к себе.
В этот момент в трубке послышался голос его матери.
— Привет, мать, у меня для тебя сюрприз, — быстро произнес он, оглядываясь на Кэтрин. — Та женщина, с которой я у тебя был, родила в моем доме.
Кэтрин не могла слышать ответных реплик Надин Уайтфитер, но, судя по выражению лица Колина, та восприняла это как должное.
— Я сам принял роды, — с гордостью сообщил он. — И теперь все в порядке... Нет, в такую метель не стоит торопиться. Я уже вызвал вертолет, скоро мы будем в Тулсе. Надеюсь, что завтра нас отпустят, и мы вернемся домой... Да, конечно... Как только прилетим... Обещаю, что позвоню из Тулсы... О'кей. — Он повесил трубку и улыбнулся Кэтрин. — Слышала бы ты, как разволновалась моя мать! Несмотря на метель, она хотела приехать немедленно, но я ее отговорил. Пожалуй, нам пора собираться, — с этими словами он направился к стенному шкафу.
Кэтрин печальным взором следила за его решительными действиями. Из Тулсы она вылетит в Калифорнию и сюда больше не вернется... Да и нет смысла возвращаться! Но почему же тогда так ноет сердце, и так тяжело на душе? Тем временем Колин расстегнул и снял рубашку, повесив ее на стул. Он действовал бессознательно, так, словно они уже прожили вместе много лет и привыкли не стесняться друг друга.