— Это прекрасно, что вы приехали, — покраснев, заявила Кэтрин, поднимая с софы свой свитер и бюстгальтер. Судя по всему, Колин просто забыл убрать их, когда уходил. А ведь Надин прокралась на цыпочках в спальню, когда она спала, чтобы взять Эмилию! Боже, что она там увидела! — Мы вернулись всего на несколько дней, а затем я должна буду уехать... — Кэтрин села на стул напротив Надин и Эмилии. — Колин рассказывал вам о моем бывшем муже?
Надин отрицательно покачала головой. В этот момент Эмилия заплакана, и Кэтрин взяла ее на руки.
— Садись на мое место, — предложила Надин, уступая ей кресло-качалку. — Кстати, я сменила ей подгузники всего несколько минут назад.
— Она просто голодная. — И Кэтрин снова покраснела, вспомнив о том, как губы Колина ласкали ее грудь. Кормя и укачивая дочь, Кэтрин подробно рассказала Надин о Слоуне Манчестере и своем бегстве от него.
— Могу себе представить, как ты устала от всего этого, — заметила мать Колина, внимательно выслушав до конца. — Надеюсь, что мой упрямый сын уже успел оправиться после смерти Даны. Такие люди, как Колин, влюбляются с трудом, но уж если полюбят, то всем сердцем.
— Я не та женщина, которая ему нужна, — тихо заметила Кэтрин, покачиваясь в кресле с дочерью на руках. — Я способна доставить ему одни неприятности.
— Вы с ним прекрасная пара, хотя мой сын порой бывает ужасно упрям, — возразила Надин, внимательно изучая выражение лица Кэтрин. — Но если ты даже уедешь, то, я надеюсь, будешь мне писать и время от времени присылать фотографии Эмилии?
— Разумеется, — горячо подтвердила Кэтрин.
Колин вернулся домой за час до отъезда Надин.
Хлопнула дверь, послышались шаги, в кухню ворвалась струя холодного воздуха, и наконец появился он сам. Первым делом он крепко поцеловал Кэтрин.
— Я чувствую себя так, словно бы мы расстались много лет назад! — заявил он.
— Я рада, что ты по мне соскучился, — заявила она, — ведь я тоже по тебе скучала.
Он был такой большой, холодный и сильный, что, несмотря на собственный рост, Кэтрин казалась себе маленькой и хрупкой. Однако в его объятиях она чувствовала себя удивительно защищенной — и это было то чувство, которого она никогда не испытывала прежде.
— Мы одни?
— Нет.
Он скорчил гримасу и выпустил ее из объятий.
— Ну тогда я сейчас разденусь, а потом мы пойдем и поздороваемся с Надин и нашей малюткой.
После этого в их жизни наступила самая настоящая семейная идиллия. Все было так замечательно, что больше нечего было и желать. Но Кэтрин прекрасно понимала, что никакая идиллия не может длиться вечно, а потому дорожила каждой минутой. Когда-нибудь она будет вспоминать об этом как о лучшем периоде своей жизни.
Апрель уже был на исходе. Во вторник Кэтрин съездила на прием к врачу, чтобы он выписал ей противозачаточные пилюли. В среду и четверг Надин дважды заезжала к ним рано утром, чтобы повидаться с Эмилией, и Кэтрин с легким сердцем доверяла ей заботу о дочери, остро сознавая, как мало времени им осталось провести вместе.
Именно в четверг, когда Надин купала Эмилию, в гостиной раздался телефонный звонок. Кэтрин застыла на месте, ожидая, пока включится автоответчик. После короткого сигнала она вновь услышала голос Слоуна.
Глава десятая
— Кэтрин? Я хочу поговорить с тобой. Ей очень не хотелось поднимать трубку, но она боялась, что в противном случае он может нагрянуть прямо сюда.
— Я не собираюсь возвращаться в Луизиану, — не здороваясь, сухо заявила она.
— Но могу я хоть заехать и поговорить с тобой? Обещаю, что приеду один и не буду давить на тебя. Все, что мне нужно, — это несколько минут твоего времени, чтобы мы смогли спокойно уладить наши дела. Если ты не собираешься возвращаться, то сделай заявление для публики и позволь отснять хотя бы одну фотографию для моей избирательной кампании. Надеюсь, я прошу у тебя не слишком много?
Она помедлила, страстно желая сразу сказать «нет». Однако привычный страх холодным спазмом сдавил ее сердце. Весь прошлый опыт говорил о том, что Слоуну нельзя доверять.
— Извини, но я должна тебе отказать. Я не могу позволить тебе даже приблизиться к Эмилии.
— Кэтрин, ну пожалуйста. Я очень тебя прошу. Чего ты боишься? Я приеду один, мы поговорим, и этим ты избавишь своего любовника от крупных неприятностей.
— Я так и думала — ты уже начинаешь угрожать. — Чем больше рос ее страх, тем яростнее она становилась.
— Я не угрожаю, а лишь предупреждаю. Он работает на ранчо, а потому очень уязвим. Возможно, именно в этот момент кто-то уже держит его на мушке. Кроме того, у него есть пикап. Тебе известно, как легко подстроить аварию? А знаешь ли ты, как долго порой полиция ищет тело?