Как быстро возник спрос на рабов с Черного моря, так же быстро он и ослаб, когда исчезла угроза со стороны монгольского ильхана, а Акра и Тир в 1291 году пали. Не только снизилась потребность в мамлюках, но и вновь открылись караванные пути для транспортировки рабов через Анатолию и Месопотамию. Несмотря на то что Генуя понесла убытки, утеряв монополию на перевозку рабов, знания, торговые контакты и искусство кораблестроения, которыми она обогатилась в недолгий период конфликта между Мамлюками, монголами и крестоносцами (вторая половина XIII века), намного пережили всплеск работорговли, вызванный войной.
Не только итальянцы наживали на торговле пряностями сказочные богатства. Разгрузив рабов, стекло и ткани на пристанях Александрии и в каирский фундук, они скупали все пряности, какие могли. С восточной стороны цепочки поставок индийские и малайские мусульмане-купцы приобретали гвоздику, корицу, мускат и мацис в таких перевалочных пунктах, как Пасе, Палембанг, а впоследствии в Малакке, где эти товары продавали местные торговцы, скупив их на Островах Пряностей. Во время северо-восточного муссона этот драгоценный груз отправлялся через Бенгальский залив в Индию. Индийские купцы перекупали его и везли в Йемен. Там индийцев встречали карими — купцы из сказочно богатой гильдии, появившейся с возвышением Мамлюков. Именно карими заключали сделки с итальянцами на складах Каира и Александрии.
Сравнивая два эти города, европейские путешественники описывали Каир как более живой, с узкими извилистыми улочками, полными драгоценных ароматов Востока и торговцев из Турции, Аравии, Йемена, Персии, Италии, Франции и Индии. В то время, как и сейчас, купцы проводили дни на базарах — сердце коммерческой жизни города. Отдыхая от торговли, они ездили поглазеть на пирамиды. «Вдоль всего пути от Каира простирались сады, полные финиковых пальм, апельсиновых, лимонных и померанцевых деревьев — наслаждение для взора».{213}
Происхождение карими — тайна, затерянная в истории. Мало что известно и об их торговой деятельности. Но мы можем оценить масштаб концентрации их доходов в средневековом мире. В исторических записях указывается, что где-то около 1150 года, под конец существования империи Фатимидов, эта группа достигла критической массы, возможно потому, что их защищал флот Фатимидов в кишащих пиратами водах Красного моря и Баб-эль-мандебского пролива. Более мелкие торговцы, вроде еврейских купцов, которые упоминаются в документах Каирской генизы, не могли позволить себе сильный морской конвой, и карими их вытеснили с рынка. Сейчас трудно сказать, какого происхождения были карими — индусы или мусульмане, индийцы или египтяне. Неизвестно даже, были они изначально купцами или судовладельцами, хотя имеющиеся сведения больше склоняют нас к последнему. Индийская и индусская версия основана на тамильском названии торговой деятельности — карьям.{214}
Каким-то образом карими смогли внедриться в преимущественно арабский и мусульманский мир империи Мамлюков. Но повсюду к этому клану причисляли исключительно египетских «торговцев перцем и пряностями», контролировавших торговлю между Йеменом и Египтом. Группу составляли семейные предприятия, передававшиеся от отца к сыну, связанные между собой коммерческими и социальными мусульманскими структурами и особыми требованиями к торговле пряностями. По всему торговому пути, который проходил вдоль Красного моря, карими основывали свои фундуки. Этот путь, связавший Египет и Йемен, петлял, заглядывая во многие порты и перевалочные центры, по привычной древней дороге, которая бежала над Красным морем, до его египетского побережья, затем караванными тропами через пустыню и вниз по Нилу. Один купец XIII века — Мухаммад бин Абд аль-Рахман бин Исмаил — провел жизнь в разъездах между Сирией, Меккой, Египтом, Ираком и странами Персидского залива. В этом нет ничего особенного для того времени. Но помимо этого, он успел совершить три путешествия в Китай. Свою карьеру он начал с пятьюстами динариев, а закончил с состоянием более чем в 50 000.{215}
В мусульманском мире сравнение с карими было подобно современному сравнению с Рокфеллером. Не раз прибыль карими оценивалась более чем в миллион динариев. Один купец — Ясир аль-Балиси — прославился прибылью в десять миллионов. По нашим деньгам, это около полумиллиарда долларов — почти невообразимая для доиндустриального мира сумма.{216} На деньги карими строились мечети, школы и больницы в Александрии, Каире, Мекке и Джидде. Но чем дальше, тем больше денег карими уходило на военные действия. В 1352 году, когда сирийцы восстали против Мамлюков, и в 1394 году, когда Леванту грозил смертоносный Тамерлан, победы египетского войска оплатили трое богатейших купцов-карими.{217}
Но как и любая империя, государство Мамлюков погрязло в жадности и коррупции и потеряло способность беречь Свою казну от разворовывания. В 1428 году султан Барсбай отнял у карими монополию на торговлю пряностями и низвел их роль до торговых представителей. В 1453 году турки-османы наконец взяли Константинополь и обрубили всякую торговлю с христианским миром, но к тому времени идея итало-мусульманской торговли и так уже почти исчерпала себя. На западном побережье Африки уже толпились португальцы. В 1488 году Бартоломеу Диаш обогнет ее южную оконечность, а еще через десять лет да Гама прорвется в Индийский океан, и придет конец мусульманской монополии на торговлю между Европой и Азией. Самое долговечное и монументальное наследие эпохи торговли рабами и пряностями — роковой дар, преподнесенный монголами генуэзцам — порт Каффа на Черном море. Запомните это название. Оно еще откликнется смертью миллионов европейцев, концом монгольского владычества в Азии, разрушением мусульманской торговой империи и, наконец, возрождением Запада из пепла.
ГЛАВА 6.
БОЛЕЗНИ ТОРГОВЛИ
Каффа чем-то напоминала конечную железнодорожную станцию на окраине американского Дикого Запада. Последний европейский город на границе с монгольскими ханствами, простиравшимися до самого Китая. Около 1266 года Орда — монгольская империя в Северо-Восточной Азии и Восточной Европе — продала земли этого города генуэзцам, которым очень нравилось его расположение на Крымском полуострове, на западном конце Великого шелкового пути. С пристаней Каффы купцы вывозили рабов в Египет и предметы роскоши с Востока в Италию, Францию и даже атлантические порты Северной Европы.
Монголы, глядя на то, как процветает Каффа под управлением генуэзцев, жалели о своей сговорчивости. Они с большим трудом удерживались, чтобы не разграбить город. Вскоре началась настоящая борьба за этот участок недвижимости. Хан Токтай нашел отличный повод для нападения — нечего итальянцам обращать в рабство и продавать турецких сестер и братьев по вере! В 1307 году он велел схватить итальянских представителей в Сарае — столице Орды, всего в семистах милях к востоку от Каффы. В том же году войско Орды осадило Каффу. Итальянцы защищались до 1308 года, потом уплыли и, уходя, сожгли город. Когда монголы закончили мародерствовать, генуэзцы отстроили город заново.
Восточнее Каффы, а значит, ближе к Орде, находился венецианский форпост работорговли — Тана (современный Азов). В 1343 году, когда город был обстрелян, итальянцы бежали оттуда в Каффу и встретили еще большую жадность со стороны кипчаков — тюркских союзников Орды. Целых три года кипчаки непрерывно осаждали Каффу, обстреливая ее из страшных катапульт, но бесполезно. После поражения в 1308 году генуэзцы обезопасили снабжение города с моря и дополнили укрепления двумя мощными концентрическими стенами.
Но с востока надвигалось еще неведомое, грозное оружие, сулившее поражение обеим сторонам. Вначале оно истребляло нападавших, так что запертые в городе итальянцы уже видели в этом свое чудесное избавление. Но вскоре жестокая сила погубила и защитников, а потом тихо поплыла на галерах на юг, в Геную, предвещая опустошение и пепелища сперва Европе, а затем и царствам Пророка.