— А целовать нужно в какое место? — очень уж заинтересованно уточнили из задних рядов, и я заметно напряглась.
— Целовать нельзя ничего! — всполошилась Нейла, у которой тоже на неприятности уже давно выработался нюх. — Это же музей! Тут даже руками экспонаты трогать нельзя, что уж говорить о других частях тела!
— Нет-нет, — ответила оранжевая жена шейха. — Я просто интересуюсь. В общеобразовательных целях.
Голос девушки звучал спокойно и уверенно. Именно это и сбило нас с Нейлой с толку.
— Вообще, говорят, достаточно поцеловать лик, нарисованный на саркофаге. Но с момента захоронения Эминхонепа прошло более двух тысяч лет, а царь все еще на своем месте.
— Красавиц не нашлось? — фыркнула фиолетовая и бросила вызывающий взгляд на свою товарку по гарему.
— Кто знает? — Нейла пожала плечами. — Скорее всего, легенда — это просто легенда. Мы с коллегами не проверяли, — усмехнулась она и перешла к следующему экспонату.
Весь шебутной курятник устремился следом. Я выдохнула. Вроде бы опасность миновала. Последняя жена шейха отошла от саркофага, и я тоже двинулась дальше. В древнеэпийском зале я сама была второй раз с момента открытия, и он мне еще не успел наскучить.
Тихий, противный скрип и последующий за ним ор заставили меня подпрыгнуть и развернуться.
Оранжевая девица сидела на полу и остервенело терла рукой, затянутой в перчатку, губы. Маску она при этом умудрилась не снимать, а только немного задрать. В это время крышка саркофага медленно открывалась.
Сначала в щели показалась перебинтованная скелетообразная рука, а потом нога… когда я осознала, что произошло, то чуть не рухнула в обморок, а древний, замотанный в истлевшие бинты царь осторожно ступил на полированный музейный пол. Что тут началось!
Жены шейха орали, суетливо метались по залу, натыкаясь на нас с Нейлой и друг на друга. Нарезали с воплями круги, а радостный, выпущенный из заточения мумифицированный царь воодушевленно бегал за ними кругами и пытался поймать.
Я осознала, чем мне это грозит, и тоже кинулась в самую гущу, понимая — или я поймаю мумию, или она кого-то из вверенных мне разноцветных девиц. Выбор у меня был небольшой — меня убьет или мумия, или шеф. Даже в такой ситуации шефа я боялась больше и готова была защищать своих подопечных даже ценой собственной жизни.
Наконец-то самая сообразительная из жен шейха, перестала нарезать круги и биться о витрины с экспонатами и выскочила в открытую дверь, ведущую в предыдущий зал. Остальные кинулись за ней, мы с мумией царя тоже. Здесь разноцветные курицы даже не затормозили, пролетев мимо экспозиций напрямую.
Теряющий по дороге бинты царь тоже припустил быстрее, оставив меня с Нейлой у себя за спиной.
Увидев, как разноцветная визжащая толпа ломанулась к выходу из музея, я совершенно неожиданно открыла в себе недюжинные математические способности. А именно просчитала, что траектория и скорость их движения ведут прямо в воду.
— Нет-нет-нет! — заорала я, кидаясь следом в приветливо распахнутые музейные двери. — Там кана…
Визги усилились, раздался плеск. Мумия печально завыла, остановленная наконец стражниками, и страдальчески протянула руки к уплывающему (в буквальном смысле) счастью.
А я… вздохнув, разбежалась и понеслась вслед за гаремом. Правда, не ловить, а топиться, потому что после такого оглушительного провала меня все равно поутру у берега найдут, уж шеф постарается. Как же я надеялась, что первое серьезное задание будет для меня ступенькой по карьерной лестнице и не вниз, а вверх!
Вожделенный вечный покой был в каком-то метре, но в таких случаях еще старая сумасшедшая бабка-соседка говорила: не ведьмин день, ой не ведьмин. Так и тут: не Хелми день, бардак какой-то! Буквально перед самым погружением меня перехватили чьи-то сильные руки.
— Куда?! — вопросил обладатель сильных рук.
— Т-туда… — от волнения я начала заикаться.
— Ловить? — участливо поинтересовались.
— Топиться, — вздохнула я.
— Тогда вперед.
Совершенно неожиданно руки разжались, и я полетела в воду. В ледяную, дракон ее порази, воду!
Погружение вышло какое-то неожиданное и обидное. Я даже стала ближе к гарему — духовно, разумеется, они плавали чуть в сторонке. А когда я вынырнула на поверхность, отплевываясь и стуча зубами, количество жен в канале поубавилось.