Они провели весь уик-энд в домашней обстановке.
— Это квартира моего дяди, — объяснил Джеф. — Он и моя тетя пользуются ею, когда гостят в Лондоне. Слава богу, — и его глаза заблестели, — что им пришлось улететь в Париж в ночь нашей вечеринки. Бог дал нам возможность, Глория.
— Ох, слава богу, — молилась она.
Это была роскошная квартира, с дорогостоящей обстановкой, но Глория, казалось, с трудом замечала изысканные картины, роскошные мраморные полы с шелковистыми коврами — она восхищалась лишь мужчиной. Своим мужчиной.
Они занимались любовью на полу, а точнее говоря, любили друг друга везде, где только возможно, оставаясь в квартире целый уик-энд. Они не называли друг другу фамилий, но разговаривали о гражданских правах и о политике.
Оба любили шахматы. Глория даже выиграла два раза.
— Никогда раньше не проигрывал женщине, — сказал Джеф с ленивым восхищением.
— Ты очень сексуален, — заметила она.
Он поднял руку.
— Обычно я бываю лучше.
— Может быть, я лучше?
Джеф усмехнулся.
— Ну-ка, подумай, на что я способен, а? Есть несколько вещей, в которых он особенно хорош, мечтательно думала девушка, позволяя любовнику расстегивать свободную рубашку, которую только что надела.
Джеф преподнес ей такое угощение, которым никто раньше не угощал, — лосось и устрицы с шампанским… и с темно-красной розой, лежащей на подносе.
Его глаза блестели, когда он поливал устрицы соусом, перед тем как предложить Глории.
— Что же нам следует делать дальше, как ты думаешь?
Он засмеялся и решительно отодвинул тарелку, чтобы обнять девушку.
— Что? — не дыша, спрашивала она, подставляя рот для поцелуя.
Глория не думала о том, что ее ожидает, просто не могла думать об этом. Но в воскресенье под утро, рано проснувшись, увидела, что Джефа нет рядом. Она безмолвно лежала в тусклом освещении, но когда глаза привыкли, увидела его. Стоя у окна к ней спиной, с маленьким белым полотенцем, едва прикрывавшим узкие бедра, он наблюдал, как первые лучи солнца начинали золотить небо.
Глория увидела, как Джеф качнул головой, и услышала, как пробормотал «черт» и еще раз «черт». Этого было достаточно, чтобы понять: что-то глубоко беспокоит его.
Глория быстро закрыла глаза, когда он повернулся, боясь взглянуть на него и прочитать раскаяние в его глазах.
Джеф не вернулся в постель; вместо этого направился к душу, вероятно, не желая расстраивать ее, когда вдруг раздался телефонный звонок.
Телефон не звонил в течение всего уик-энда, и девушка подняла трубку настороженно.
— Алло, — тихо сказала она.
В трубку раздался женский голос — густой, хриплый.
— Горничная?
Горничная!
— Я… — заикнулась Глория.
— Джеф дома? — нетерпеливо требовал капризный голос.
И этот тон изменил Золушку. Из молодой женщины, которая чувствовала себя такой любимой и желанной в объятиях принца, она опять превратилась в девушку, мать которой не хотела иметь ребенка и подбросила малышку в картонной коробке к полицейскому участку. Опять стала прежней Глорией, девушкой из приюта.
— Сейчас нет.
Глория почувствовала себя барахтающейся в сетях рыбкой.
— А кто говорит?
— Горничная.
— О, хорошо. Передайте, что звонила Брук, хорошо?
— Брук?
— Да, Брук. Его невеста.
Глория взглянула на жесткие, неумолимые черты лица Джефа, и воспоминание всколыхнулось с новой силой. Да, можно понять гнев человека, неожиданно узнавшего о своем отцовстве. Возможно, она была не права, скрывая это от него, особенно когда он вернулся. Но ведь у Джефа давно уже своя жизнь, и зачем рисковать всем, ради чего она работала.
Достаточно ли они взрослые люди, чтобы заключить приемлемое соглашение, хотя бы скрыть все от Брайана? В одном Глория была уверена — Джеф ни за что не откажется от сына, о существовании которого только что узнал, но что ей делать?
— Мам! Мам! Я уже собрал все для пикника!
Мальчик с видимым удовольствием вбежал в гостиную, ища глазами гостя, будто проверяя, там ли он еще.
— Прекрасно, — спокойно сказала мать. — Только захвачу жакеты для нас, и пойдем.
Джеф улыбнулся Брайану, и Глория вздрогнула, видя, как обрадовался сын. Ничего странного, подумала она, чувствуя себя виноватой; ведь кроме пары учителей в школе ребенок практически не контактировал с мужчинами.
— Куда пойдем, Брайан?