Выбрать главу

Они сидели лицом к лицу, слушая азан.

— Для того чтобы продолжить путь, — сказала старуха, — ты должна принять ислам.

Александра кивнула: Хатидже еще вчера подготовила ее к такому шагу.

Старшая наложница взяла Александру за руку и осторожно вытянула указательный палец.

— Повторяй за мной: «Ля хауля ва ля куввата илля би-Лляхи»… Нет силы и мощи ни у кого, кроме Аллаха…

Александра тут же узнала слова, которые произносил муэдзин.

Старуха подняла палец перед ее лицом и велела повторить слова на новом для нее языке.

— Ля хауля ва ля куввата… — запинаясь, проговорила Александра.

— …илля би-Лляхи, — напомнила старшая наложница.

— …илля би-Лляхи…

Подняв Александру на ноги, старуха снова обняла и поцеловала ее.

— Отныне у тебя другое имя: Хасеки Хюррем. «Хасеки» значит «наложница». «Хюррем» — «Веселая».

— Хасеки Хюррем, — повторила девушка, пытаясь с помощью новых, незнакомых звуков заглушить страх и горе, навсегда изменившие ее жизнь. — Веселая… — прошептала она, надеясь, что новое имя поможет ей в будущем.

Хюррем обняла старшую наложницу и поцеловала ее в увядшую, морщинистую щеку.

Она поняла, что оживает.

Девушка улыбнулась — искренне и с растущей уверенностью.

Глава 13

Утро Хюррем провела в хамаме. Согревшись в жарко натопленном зале, она нежилась в прохладной каменной галерее, прислушиваясь к звонким голосам девушек, беседующих рядом.

Вскоре к Хюррем присоединилась Хатидже, которой очень понравилось новое имя подруги. Все утро они нежились в воде и болтали. Вдоволь наплескавшись в бассейне, они легли на мраморную плиту в центре зала. Две рабыни-мавританки принялись массировать их и умащать благовониями. Хатидже и Хюррем пили растопленный снег с вершин Карпат, подслащенный порошком из лепестков тюльпанов.

После обеда, состоявшего из свежеиспеченного хлеба и всевозможных фруктов, Хатидже повела Хюррем на верхнюю галерею. Там старшие наставницы давали всем наложницам уроки. Девушки учились говорить и писать на всех языках, распространенных в Османской империи. Кроме того, наложницам давали уроки вышивания и шитья, а также обучали истории, математике и географии. Две старшие наложницы учили их петь и играть на разных музыкальных инструментах. Хюррем не терпелось приступить к урокам, выучить турецкий и фарси и прочесть тысячи книг и рукописей, которые она видела на верхнем ярусе.

Так шли дни и недели. Ей ничего не оставалось желать. Она жадно впитывала знания и на время забыла обо всем остальном.

Сидя на деревянной табуреточке на верхней галерее, Хюррем с удовольствием наблюдала за птицами, играющими на верхних ветках бука, и вышивала себе рубашку. Она что-то мурлыкала себе под нос, радуясь теплому солнцу. Услышав шорох босых ног по половицам, она подняла глаза и увидела, что к ней подошел Гиацинт.

— Солнце меркнет по сравнению с твоим блеском, красавица.

— Спасибо. — Она улыбнулась, радуясь, что больше не боится великана и не испытывает рядом с ним никаких неприятных чувств. Его обезображенное лицо больше не скрывало подлинной, высоко ценимой, красоты его души.

— Достопочтенная Хафса-султан требует тебя к себе.

Хюррем смутилась — с тех пор как ее два месяца назад привели сюда, она не покидала двора наложниц. Положив на табуретку неоконченное вышивание, она взяла Гиацинта за руку и пошла за ним.

Гиацинт отпер дверь в дальнем конце галереи, взяв ключ со связки, висевшей у него на поясе. Они спустились вниз по каменным ступенькам.

Оказавшись во дворе Хафсы-султан, Хюррем ахнула и остановилась. Она залюбовалась великолепными фонтанами и затейливо подстриженными деревьями. Здешняя обстановка составляла разительный контраст с почти пустым двором наложниц. На клумбах пестрели тюльпаны; несколько больших кошек нежились среди цветов или у фонтанов, зорко следя за плавающими в воде золотыми рыбками.

Нижняя крытая галерея была высечена из очень красивого зеленого мрамора. Колонны, изящно извиваясь, поднимались к искусно вырезанным капителям. Своды, на которых покоилась верхняя галерея, были выложены изникской керамической плиткой, расписанной цветами и птицами.

Хюррем повели наверх по винтовой мраморной лестнице. Гиацинт ненадолго оставил ее, и она принялась любоваться сверху красивым двором.

Через несколько минут из ближней к ней двери вышла Хатидже. Она подбежала к Хюррем и радостно обняла ее. Затем, поднеся указательный палец к губам и призвав ее к молчанию, она поцеловала ее в губы и сбежала вниз по винтовой лестнице.