Люк понимал, что должен уйти. И все же застыл на месте, наблюдая за ней. Ночью он прикасался к ней несчетное количество раз, но видеть ее было совсем другое дело. В его намерения не входил секс. Однако теперь, видимо, ему не удастся этого избежать. Слишком уж долго он на нее смотрел. Если он уйдет, ему нечем будет оправдаться!
Ее обнаженное тело манило его, он так в ней нуждался! Что страшного, если они еще раз доставят друг другу наслаждение?
— Составить тебе компанию? — спросил Люк.
Стараясь не показать своей радости, Ариэль кивнула. Раздевшись, он предстал перед ней в своей великолепной наготе, не скрывая охватившего его желания.
Дверь в душ раскрылась, и кабинка стала удивительно тесной.
— Вот такой душ, дорогая! — сказал он, притягивая ее к себе.
Прижавшись небритой щекой к ее щеке, он уколол колючей щетиной ее нежную кожу и приник к губам, дразня ее мимолетными поцелуями.
От возбуждения у нее закружилась голова. Ариэль хотелось насладиться долгим страстным поцелуем, а он дразнил и мучил ее, едва прикасаясь губами.
Обняв его за шею и приподнявшись на цыпочки, она с вожделением припала к его рту, будто ища забвения в этом лобзании.
— Настал час расплаты? — наконец выдохнула она.
Люк провел языком вокруг соска, не касаясь шершавого кончика.
— Сама дразнила меня! Ты ведь знаешь, что ни один мужчина не способен устоять перед подобным искушением?
У нее перехватило дыхание.
— Не знаю! — удалось прошептать Ариэль, прежде чем он стал зубами нежно покусывать ее сосок. — Лукас! Ты сведешь меня с ума!
— Я этого и добиваюсь, дорогая!
Люк скользнул рукой по ее животу, лаская и мучая движениями своих пальцев, вызывая в ней похожее на оцепенение ощущение, которому она не могла даже сопротивляться, потому что он встал на колени и прижался губами к ее самому интимному месту. Ошеломленная, она прогнулась назад и, вскинув руки, ухватила себя за волосы. Люк, нисколько не смущаясь, продолжал доставлять ей наслаждение. Затем, когда она уже была доведена до крайней степени безумства, он притянул ее вниз, на себя, и они соединились.
Испытав усталую удовлетворенность, Ариэль почувствовала, как нега разливается по ее телу и глаза наполняются слезами печали оттого, что они не могут создать новую жизнь.
Тем временем горячая вода кончилась.
— Здесь чертовски холодно, — вдруг сказал Люк, чем насмешил ее.
Они с трудом поднялись. Обернувшись пушистым полотенцем, Ариэль побежала в гостиную и встала перед горящим камином, наслаждаясь тем, как согревается ее обнаженная кожа. Так можно простоять целый день, подумала она. Всю неделю, год! Никогда еще она не чувствовала такого прилива бодрости.
Прервав свои мечтания, она вернулась в спальню. Люк, уже в джинсах и ботинках, брился. Он увидел в зеркале, как она прислонилась к дверному косяку, и вытер лицо.
Разочарованная его безразличием, Ариэль вышла. Она оделась в своей комнате, высушила волосы и направилась на кухню. Он уже нарезал ветчину для омлета.
— Через пару минут все будет готово, — беззаботно произнес он. — Я налил тебе апельсиновый сок.
— Спасибо.
Ариэль открыла холодильник и вынула яйца. Слова застыли на губах. Спасибо за секс? Он мне был нужен. Почему ты держишься так отчужденно? Отстраняешься — но почему? Тебе страшно или ты боишься причинить боль мне? Меня не так-то легко сломить!
От растерянности она не решалась спросить. Уверенность снова оставила ее. К таким перепадам она не привыкла. И это повергло ее в замешательство.
Дотронувшись до руки, Люк отвлек ее от тревожных мыслей.
— Что? — спросила она.
— Ты спрашивала о моих помолвках! Я бы хотел тебе рассказать!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Люк наблюдал за ее реакцией. После двух неудач он чувствовал себя неудачником.
— Не надо, Лукас!
Он вздохнул. Вот тебе и на! Что значит «не надо»? Вчера ночью она с таким любопытством спрашивала об этом, а сегодня потеряла всякий интерес. Люк смотрел, как она вылила взбитые яйца на разогретую сковороду.
— Не надо?
— Конечно! Меня это не касается!
Люк нахмурился.
— Но я хочу тебе рассказать!
Ариэль пожала плечами.
— Ну, если хочешь…
— Тебе неинтересно, дорогая?
— Просто я пыталась тебя отвлечь! Ты выглядишь таким серьезным! В прошлом у каждого из нас было и хорошее, и плохое, но я не собираюсь тебя судить.
Он сел за стол.
— Мэри Бет Мабри была первой.