суммировал в коротком и емком определении Черездесятинщина (что в XIX в. стало именоваться «чересполосицей»). «Черездесятинщина» была основным препятствием малою своею землею по своему хотенью пользоваться»56. Либерал-помещик А.Т. Болотов ясно представлял агрикультурный и агротехнический прогресс, связанный с ликвидацией «черездесятинщины» и принудительного севооборота. Крестьянин, не будь всего этого, «мог, например, земле своей иной целой год дать отдыхать или землю свою не летом, а зимою или весною унавозив в тот еще год, чего-нибудь насадив или насеяв, пользу получить. А она бы под пшеницу или под рожь с лучшею выгодою поспеть могла. Или, например, по своему произволению, смотря по земле, озимой или яровой хлеб лучше на ней сеять»57. «Еже ли бы… крестьянин всю землю… вместе имел, то мог бы он… по примеру других государств, землю свою окопать и огородив… и внутри разделив и всегда… унавоживать и на все употреблять, на что похочет»58, а то ведь «принужден он по неволе там озимой или яровой хлеб сеять, где у соседей его озимой и яровой посеяны, в противном случае от скота он весь съеден будет»59.
Разумеется, это были трезвые наблюдения, но не реальные мысли. Жесткая определенность трехпольного севооборота паровой системы земледелия и в середине XVIII в. все еще имела в своей основе экономические реалии, среди которых натуральный характер хозяйства и веками отработанная система севооборота, ломать которую было нереально. Правда, в ее рамках были возможны хотя и ограниченные, но весьма симптоматичные сдвиги в развитии агрикультуры и агротехники.
У каждого хлеба Иного севооборота в рамках трехполья быть свой норов те могло, но выбор для той или иной культуры поля того ли иного достоинства существовал вполне определенно. Имея в виду яровые поля, можно говорить, что в 60-е годы XVIII в. лучшие загонки в районах южнее Тулы и Рязани отводились под пшеницу и ячмень. Они выступали в черноземных районах своеобразными конкурентами. Овес как наиболее могучая по выносливости культура сеялся на худших и посредственных землях. Для льна и конопли, если это были товарные культуры, отводились лучшие земли, хотя они сильно истощали почву. Просо в черноземных регионах сеялось преимущественно на новых землях. Наряду с обычным просом в Курской, Воронежской, Оренбургской и др. губерниях был широко распространен уже упоминавшийся «бор» или «дикуша». Эта разновидность проса, известная и в Европе, отличалась способностью давать урожаи сам-20, сам-30 и более при самой примитивной обработке поля (и даже и вовсе без нее). В Оренбургском крае в XVIII в. в агрикультуре обычного проса сохранилась, видимо, весьма древняя традиция: «чтоб родное (урожайное, — Л. М.) и доброе просо иметь, то некоторые мужики так скоро, как оно всход окажет, перепахивают его сохой, токмо… оную перепашку [надо] зделать в дождливую погоду»60. Перепаханные таким способом всходы давали в итоге обильный урожай (рекордный — сам-60).
В ассортименте культур крестьянского хозяйства России были вместе с тем и такие, которые активно использовались в трехпольном севообороте ради улучшения плодородия полей. Для черноземов России и отчасти ее Центра это гречиха. Здесь проявлялось наиболее важное свойство гречихи очищать поля от сорняков, поскольку густая листва ветвистой гречи подавляла все вокруг.
Посевы гороха, так же как и посевы гречи, играли важную агрикультурную роль как средство восстановления плодородия. Русская земледельческая культура, видимо, чисто экспериментальным путем выявила эти особенности гороха. П. Рычков, опираясь на народную практику, писал, что «земля после гороху утучняется и бывает мягка». Больше того, на тучных землях горох «нежился»61 и бежал в плети, давая плохой урожай. А.Т. Болотов прямо писал, обобщая практику, что навоз для гороха просто вреден62. Самое же интересное в наблюдениях А.Т. Болотова заключается в том, что горох избегали (за так называемой «вредностью») сеять на одной и той же земле. То есть сеяли, но не чаще одного раза в 6—10 лет63. Таким образом, объективно создавалась ситуация, когда в рамках трехполья «гороховый клин», так сказать, кочевал по всем полям, способствуя восстановлению плодородия и обогащению почвы азотом.
Столь целенаправленная практика использования ценнейших свойств гороха явственно проступает даже по самым скупым сведениям о распространенности культур. В Сергачском у. Нижегородской губ., где даже при унавоживании урожайность была очень низка, очень широко практиковался посев в полях репы (эффект занятого пара) и гороха64. В Меленковском, Ковровском, Юрьев-Польском, Переяславском, Александровском уездах Владимирской губ. преобладали посевы трех культур — ржи, овса и гороха65. В Гороховецком и Муромском у., кроме ржи, овса и гороха, чаще всего сеялась греча66. В Суздальском, Киржачском и Покровском уездах той же губернии, кроме ржи, овса и гороха, существенное место занимали посевы ячменя67. В Вязниковском у. преобладали посевы ржи, овса, ячменя и гречи, а в Шуйском — ржи, ячменя, овса и гречи68. Разумеется, ассортимент культур этих районов явно вынужден обстоятельствами. Столь широкое распространение в яровых полях посевов гороха, а кое-где и гречи, скорее всего проявление усилий по поддержанию плодородия довольно тощих почв этого региона (исключая небольшие территории Владимирского и Суздальского опольев).
Спасительница-Греча
Действенность этого свойства гречи четко проступает, в частности, в наблюдениях И.А. Гильденштедта по районам вблизи Лугани, а также южнее Белгорода, где «яровые поля, особенно бывшие под гречихой, засеваются рожью, не будучи перепаханными; посев только заборанивается»69. Свойство гречи улучшать почву использовалось повсюду, где имелись не слишком плодородные земли. Петр Рычков, обобщая наблюдения крестьянской практики, писал, что «та земля, на которой бывает греча посеена, хотя б она и плохая, по снятии ее бывает весьма мягкою и тучной, чего ради и сеют ее на старых десятинах нарочно, чтоб одобрить землю». А.Т. Болотов также отмечал, что в пределах Тульской провинции сеялась «гречиха на самой худой земле, что осталась от посева овса»70, который, в свою очередь, сеялся далеко не на лучших землях. В Калужской провинции греча обычно сеялась также на не очень удобренных землях71. Наоборот, Ив. Лепехиным подмечено было, что «тучная земля к урожаю сего (т. е. гречихи, — Л. М.) не способна»72. На худых почвах греча давала, по мнению Болотова, прекрасный урожай (сам-3, сам-4). Если почва была чуть лучше, урожай поднимался до сам-5». В Васильском у. Нижегородской губ. в селе Богородском посевы гречи на глинистой и серопесчаной почве вытеснили даже лен и коноплю74.
Необходимо отметить еще одну важную сторону высокой агрикультуры возделывания в России гречихи. Общеизвестно, что гречиха, будучи отменным медоносом, опыляется почти исключительно пчелами. Вследствие этого огромные посевы гречи там, где было мало лугов, требовали специальной организации опыления гречи, а не простого стихийного действия природных опылителей. По Рязанской провинции мы имеем прямые данные о массовом разведении пчел для опыления гречи. Здесь «почти у всякого мужика по нескольку ульев пчел есть»75. Главный мед был гречишный: «когда гречи недород, то и пчел по здешнему местоудовольствию получить не от чего»76. Так, видимо, было и в других районах.
Следовательно, в рамках консервативного трехполья агрикультура возделывания гречи на громадных пространствах черноземного Центра России была на весьма высоком уровне, являясь вместе с тем средством повышения плодородия.
В более северных районах Нечерноземья (за исключением ополий Владимира, Суздаля и др.) греча такой роли уже не играла. Здесь ее сеяли лишь там, где она вообще могла дать урожай. Так, в Костромской губ. сеяли ее лишь в южных районах, «избирая под нее сухие места, наклоненные к солнцу… дабы оная могла уходить от морозов»77.