Маврикий не считал себя достаточно опытным, чтобы судить о мудрости императора — в вопросе антиперсидских провокаций. Но он считал себя достаточно квалифицированным, чтобы судить о способах, которые для этой цели выбрал император. И, думал он, если учитывать состояние византийских войск в регионе, то провоцировать Персию так же опрометчиво, как тыкать палкой спящего льва.
У персов большая армия, расквартированная рядом с верхним течением Евфрата, близко от границы. В спокойное время эта армия располагалась в укрепленном городе Нисибисе. Теперь, когда замаячили неприятности, персидская армия переместилась на север и разбила временный лагерь, угрожая Анатолии, входящей в римскую империю.
Чтобы хотя бы успешно противостоять им — не говоря уже о провокациях — у римлян в регионе имелось только семнадцать тысяч человек. Пять тысяч их них составляла армия Велисария, которая, когда он принял командование, оказалась полуразвалившейся. Более коррумпированной армии Маврикию видеть не доводилось.
Оставшиеся двенадцать тысяч стояли недалеко, в Ливане. Та армия, как мог судить Маврикий, находилась во вполне приличном состоянии. Там определенно не процветала коррупция, подобная той, что оказалась в Дарасе.
Но…
Маврикий был опытным ветераном, ему уже перевалило за сорок. Он давно понял, что в войне численность играет гораздо меньшую роль, чем боевой дух и, в особенности, командование. Армия в Ливане находилась под командованием двух братьев, Бузеса и Кутзеса. Неплохие ребята, думал Маврикий, если учитывать все факторы. Фракийцы, что изначально вызывало симпатии Маврикия. Но молодые, даже моложе Велисария.
И, к сожалению, не отличавшиеся хитростью, благодаря которой Велисарий иногда казался человеком средних лет, а то и старше.
Да, братья были смелыми и самоуверенными, и они ясно дали понять, что ни при каких обстоятельствах не собираются подчиняться Велисарию. И Велисарий не мог их заставлять. Хотя он более опытен, чем Бузес и Кутзес — и оба они вместе взятые, думал Маврикий мрачно — и у него гораздо лучше репутация. Но официально братья занимают такое же высокое положение, как и он. Они все являются главнокомандующими армий и очень этим гордятся. Они не собираются омрачать свое высокое недавно полученное звание, становясь под чье-то командование.
Превосходящие силы противника, отсутствие единоначалия, коррупция, большая часть римской армии под командованием самоуверенных, неопытных юношей, а теперь Велисарию еще приказывают залезть в самую берлогу персидского льва.
Велисарий вздохнул, но легко, и повернулся к людям в шатре.
— А как там с другими делами? — спросил он.
— Мелкое воровство?
Велисарий кивнул.
— Берем под контроль, — ответил Маврикий. — Не могу сказать, что поставки уже идут должным образом и полным ходом, но у солдат нет оснований воровать у местного населения. Сейчас это уже скорее дело привычки, а не необходимости.
— Вот это-то меня и волнует, — признался Велисарий. — Грабеж местного населения — худшая привычка, которая может появиться у солдат.
— Но мы не можем это остановить, — ответил Маврикий. Иногда, думал он, его любимый полководец бывает непрактичен. Да, нечасто Он удивился, когда Велисарий грохнул кулаком по столу.
— Маврикий! В данном случае я не нуждаюсь в советах бывалого ветерана!
Полководец сильно разозлился, отметил Маврикий с некоторым удивлением. Это было необычно. Ветеран дрогнул, но гордо выпрямил спину, хотя разозленные полководцы уже давно не заставляли его дрожать от страха. Любые полководцы, включая Велисария.
И на самом деле через мгновение на губах полководца появилась обычная хитроватая усмешка.
— Маврикий, я не дурак. Я понимаю: солдаты рассматривают трофеи, как нечто положенное и заслуженное. И пусть будет так — если мы говорим о трофеях. — Велисарий сжал челюсти. — Одно дело, если армия, одержав победу, после окончания кампании возвращается с трофеями. Но совсем другое дело, если у солдат появляется привычка воровать или просто отбирать все, что им захочется, когда у них появляется соответствующее настроение. Если такое позволить, то вскоре у тебя не будет армии. Просто шайка воров, насильников и убийц.
Он посмотрел на Маврикия.
— Ты понял, о чем я?
— Вчера их повесили. Всех четверых. Выживший брат девушки смог их опознать — после того, как преодолел страх. Я отправил его в Алеппо, к сестре.
— А от монахов что-нибудь слышно?
Маврикий скорчил гримасу.