Модулятор делал своё дело. В глазах мелькали красные волны. Зал всецело был обращен к нему. Исчезли мнения, споры, сомнения. Каждый премьер внимал словам герра с детским доверием. Директор поборол тошноту:
- «Двулунье» потребует немалых вложений, но результат сполна их окупит - так же, как окупаются биопласты. Мы сможем восстановить экологию островов, уменьшить радиационный фон, восстановить озоновый слой Земли. Кроме того... - мужчина замолчал, собрался с мыслями, - в перспективе проект позволит соединять острова и остановить их дрейфование в мировом океане.
Продолжать было невозможно. В глазах темнело, судороги схватывали тело. «Должно хватить» - подумал Хеминс и отключил образец. Посвежевшим взглядом герр Кайрат довольно подмечал изменения в зале.
На лицах Представителей Лиги, в том числе, и алчного Ригана явственно читалось очарование идеей восстановлении планеты и бывшего мирового единства. Модулятор унес их мысли и души в докризисное прошлое, когда суша являлась довлеющей сферой земли, материки были статичны, а друзья и близкие оставались живы. Мечты о восстановлении экологии и мировой безопасности вытеснили всякий страх нового и уничтожили страсть личной наживы. Кайрат Хеминс, директор «Экостарс» стал спасителем - и они были готовы следовать за ним даже в пучину кипящего океана.
***
Юноша схватывал ратное дело с первого раза. За год он изучил савейские и корианские методы боя. Схватки с учителем были уже не так коротки, и два раза ему даже удалось оставить на теле Марха царапины.
-Учитель, - Авенир сидел возле цейхгауза и поправлял цеп, - как отражать марлийский крест? На каждый изучаемое нами движение есть противодействие - блок, защита или отражение. Но этот удар вы показали мне два месяца назад, и до сих пор к нему не возвращались.
- Этот прием очень древний, - Марх закурил трубку, - мастера говорят, что сам Единый подарил его марлийцам. Я тебе показал лишь жалкое подобие креста, которое собрал из истлевших от времени трактатов. Истинный удар во всем его великолепии и силе может провести только марлиец. А значит, и отразить его может только марлиец. Как? Не знаю. Есть в жизни вещи, которые даны одним и никогда не получатся у других.
Цейхгауз увешан необычной военной утварью, из-за чего больше походит на музей. Чего тут только нет - кармилитские клинки, азотские наручи, щиты из Офира. Коллекцию Марх собирал долгие годы, получал трофеи в битвах, покупал у торговцев, выменивал у захожих героев. Тренировочный подиум окружает двойная стена, в расщелье которой хранилище учебных мечей и доспехов. Сама арена находится под открытым небом, поверхность усыпана мелкой галькой вперемешку с песком и глиной. Сабельщик считал, что тренироваться в крытом зале бесполезно - в боевых условиях комнатные навыки бесполезны. Упражнения проходили и в дождь и в град - после таких уроков весь учебный полк походил на стадо выгулянных свиней. Даже в ясную погоду биться трудно - равновесие на зыбкой почве удерживали немногие. Авенир протёр цеп:
- Почему Вы служите обычным сабельщиком? С таким опытом можно легко податься в наемники, стать странствующим воином или даже попытать судьбу на рыцарском поприще.
Марх пустил клубок сизого дыма:
- Кем я только в жизни не был. Для начала давай-ка условимся - ежели мы не при народе, обращайся на ты. Я терплю эти вежливости лишь из-за устава Глинтлея и ради воинской муштры, а сейчас нужды в этом нет. Отвечаю на твой вопрос. Я был странствующим воином и даже принял монашеский постриг в Элхои в свое время... Что глаза вытаращил, не похож я на духовно-ищущего? Да только не нашел я в тех делах покоя. Странствующие воины только с виду - герои. А на деле - пьяницы, драчуны и такая же мразь, с которой они воюют. Просто кулаки у них чешутся и меч в руке держать умеют - вот и бьются с кем могут.
Тарсянин извлек из кармана тряпицу, принялся вычищать трубку:
- Благородных путников войны я встречал крайне редко - умирают они быстро от своего благородия. Достал меня до печенок сей грешный мир со всей его грязью и я подался в орден, поискать чего-то подальше от земли, поближе к небу. Подвизался служить Высшему, тогда это божество еще считалось Творцом всего - земли, небес, и всякой твари - от червя до теревинфа. Искал с рвением, на которое только был способен, упражнялся в каждении, постах, заутрени и вечери не пропускал. Но со временем почувствовал, что становлюсь таким же, как устав ордена - холодным и жестким. Ощутил гнёт аскетичной жизни, телесные похоти меня влекли сильнее небесных благ. Покинув орден, со временем попал в Глинтлей. Стал сабельщиком и знаешь - мне это ремесло пока что нравится больше кровавой бойни и святых служб. Каждому своё.