- Бегом отсюда. Не знаю, насколько открыта ловушка и не желаю здесь оставаться.
Странники встали, побрели по залу. Авенир ухватился за слипшуюся шерсть, опирался на Унтц-Гаки. Исконный зал раньше, по-видимому, был кухней. Стояли жаровни, печи, пустели шкафы и заимки. Марх глянул на цыгана:
- Пармену-то меньше всех досталось. И шуриков крутанул с берегиней, и мертвечины не хлебнул. А вот мы с рекрутом наелись... До зимы хватит.
Авенир пробурчал хрипло:
- У него пояс здравицы. Сам выбрал в пещере у мага-затворника.
Пармен удивленно покосился на ремень. Обычная полоса выделанной кожи, конечно явно благородное изделие, но чтобы еще и с волшбой! Хотя орлиная пряжка может что-то вмещать...
Марх скрипнул:
- То-то я зрю, что царапины быстро затягиваются. Даже у перевертня так не бывает.
Цыган удивился:
- Нир, а у тебя же наруч! Что он делает?
Волхв перебирал ногами, упорно молча. От травы во рту все жгло, горечь невыносимая, но телу стало легче. Ноги переступали уверенно, а сердце бухало чаще. Пармен повторил вопрос. Авенир огрызнулся:
- Не знаю. Но Корво шелом не помог. Идем, богиня Мокошь заждалась мести.
Позади булькнуло. Марх обернулся. Из щелей плит просачивался мутный кисель. Сабельщик гаркнул:
- Быстрей, улитки. Мертвяки возвращаются.
Герои ускорили шаг. Авенир смотрел вглубь зала. В тени дорогим деревом краснела дверь. Внутри что-то смутилось, рвалось в сторону от выхода, хотя разум твердил - беги, дурень. Волхв остановился, на душе был сумбур. Друзья остановились. Марх тряхнул акудника. Видение рассеялось, Авенир прошептал:
- Туда... нельзя. Капкан, сгинем.
Тарсянин заорал, краем глаза видел, как из дыры толчками выплескиваются трупные куски:
- Куда?
Волхв помотал головой.
Пармен ткнул пальцем:
- Вон в ту стену. За мной.
В три прыжка он приблизился к каменной преграде, с разбегу влепился в стену и исчез. Сабельщик удивленно мотнул головой, ноги уже несли в спасительную гавань. Напоследок втемяшились Авенир с Унтц-Гаки.
Глава 34. Буря
Глаза слепило, герои плюхнулись в кучу песка и покатились к низине холма. Пармен, кувыркаясь, втемяшился в разрушенную колонну, расквасил нос. Марх, хоть и был слаб, с головокружением справился, налетел на сухой куст. Чуть погодя появился волхв, прокатился на брюхе, содрав ладони и продрав штаны. Унтц-Гаки только коснувшись песка, ушел под землю, вылез уже возле соратников, пережевывая пойманную в грунте живность.
Над ними высоко-высоко зловеще алел темный купол. То здесь, то там земля прорывалась, из глубины с треском вылетали огненные фонтаны. В воздухе взрывались снопы искр, колонны грохотали, разбивались на крупные осколки.
- Где мы?
Пармен глубоко дышал, рот был открыт, по лицу текли струи, срывались крупными каплями в песок. Сам раскраснелся, рубаха прилипла к телу. Слизь на сапогах высохла и цыган счищал ее прутком.
Марх приподнялся, от сухого жара ему стало лучше - вся зараза уйдет через пот, а раны скорее покроются защитными корками. Сабельщик хищно озирался, за каждой кучей виделся враг:
- Постарался проклятый! Сколько сил потратил, чтобы воссоздать царство Азмодая.
- Мы в Тартаре? Енноме? - Авенир через силу сдерживал дрожь.
- Это лишь часть, попытка Зуритая создать что-то похожее. Молодец он, хоть и демонутый. Такие западни придумал, и все в одной цитадели.
Пармен насторожился, сделал знак рукой. Все сразу же притихли. Марх двинулся к одной из колонн, остальные пошли шаг в шаг. Муравит врылся в землю, там было прохладнее и знакомее. В глубине он ощущал лучше, чем на поверхности, чувствовал мягкую поступь сабельщика, осторожные шаги волхва, дрожащие, почти невесомые стопы цыгана-оборотня.
Герои укрылись в руинах. Сабельщик выбрал отличное место для засады. Со спины прикрывала массивная стенка, верхушка словно сбита гигантом. С боков возвышались колонны с кустарниками, закрывая бойцов от ветра и солнца. Марх прошептал: