- Воплотился!
Марх с Корво кинулись к Зуритаю. Пармен ударился оземь, тело изогнулось, покрылось шерстью, под кожей вздулись мощные бугры, из пасти вырвалось тихое рокотание. Цыган не стал полностью оборачиваться арпейном, дабы животное начало не подавило человеческое, и в пылу битвы не порвал своих. Даже в этом обличье он едва бы достал Зуритаю до груди. С облегчением заметил, что страх - свойство человеческой натуры - исчез, и внутри возгоралось сладкое ощущение ярости. Перед тем, как кинуться в битву, рыкнул муравиту:
- Храни мага.
Проклятый атаковал стремительно. Марх сделал выпад, черный клинок резанул воздух, сам едва успел подставить руку под удар когтистой лапы. Сабельщика откинуло, на ладони появились темные полосы. Корво уже лежал сбитый мощным хвостом, но подпрыгнул быстро - почти мертвый боли не чувствовал. Пармен напрыгнул, в глазах-щелочках сияла дикая злоба, сцепился с быкоподобным демоном, тот боднул в живот. Оборотня откинуло, но кот есть кот - упал на все четыре, бросился на Зуритая, вцепился задними в живот, передние лапы и пасть обрушились на голову проклятого, полосовали толстую шкуру, когти метили выцарапать глаза. Тварь повалила цыгана на каменный пол, закрученные рога прижали к плитам. Корво с Мархом подбежали с боков. Сабельщик метнул кинжал, тот прилетел в спину, отскочил, будто от гранита, выбив зеленоватую чешуйку. Корво целился в бок, но хвост принял удар. Лезвие застряло, проклятый откинул ятаган, его лапы гигантскими молотами падали на прижатого оборотня. Тот извивался, шерсть в местах слиплась от крови, наконец, выскользнул из убийственного захвата. Зуритай обернулся к сабельщику - глаз потух, морда исполосована в клочья, - но раны затягивались, оставляя после себя длинные гряды засохшей крови.
- Юнцы! Вы смели прервать мое погружение в мир духов! Вызвали в этот мир, разорвав мост, который я так долго строил. Я сгною вас в катакомбах!
Тарсянин пересилил боль, изрезанными руками сжал меч. Зуритай двинулся на сабельщика, внезапно остановился, вены на шее вздулись, из глотки вырвался дикий вопль. Корво крепко ухватил хвост, сжал, что было сил, скрутил. Темная кровь прыснула из раны фонтаном. Воин сурово, со льдом в глазах, перехватывал дальше, двигаясь к корню. Под стальными ладонями чешуя с треском ломалась, прорывая шкуру - та лопалась, как пережаренный на огне окорок. Марх резко выпрямился, развернулся в прыжке и саданул в живот проклятому. Под грудью прошла прямая линия, мышца свернулась, из дыры высунулась срезанная кишка. Зуритай не обращая внимания на рану, махнул лапой, сабельщик отлетел к волхву, с хрустом рухнул на плиты. Демон обернулся, ухватил Корво за кольчугу, когти разорвали броню, зацепили кожу. На воина злобно уставился целый глаз:
- Душитель? Ты такой же проклятый, как и я. Дурень! Зачем ты вступился за смертных?
Корво без страха смотрел на Зуритая, ровным голосом ответил:
- Они были моими друзьями при жизни. Я не уйду, не возместив долга.
Проклятый расхохотался:
- Да посмотри на... друзей! Какие долги у нас со смертными? Они лишь прах, пища для нашей силы.
Воин взглянул на поле битвы. Марх и Пармен лежали на камнях. У оборотня пробит бок, из шкуры торчит сломанное ребро. Грудь вздымается тяжело, с усилием. Сабельщик лежал ниц, плечи подрагивали, тело в черных подтеках, изо рта течет тонкая струйка. Внутри забурлило, вскипело чувство ярости. Значит, не совсем еще мертв, есть какая-то связь с живыми. Как же одолеть это чудище? Взглянул на волхва. Тот сидел, еле живой, свечение постепенно слабело, на лице Авенира появились морщины, нос заострился, вокруг глаз появились черные круги. Муравит поддерживал чаровника, не давал завалиться на спину, но долго волхв не протянет, плеть защиты падет и демон вновь напитается силой мучеников.
Выбора не оставалось. Корво достал ятаган, провел по пальцу. Лезвие мгновенно впитывало густую кровь, рубин наливался краснотой, из зачарованного камня полилось сияние. Тело разразилось корчами, в пальцы вливалась недобрая мощь разбуженного демона. Лицо удлинилось, глаза засияли, с каждой судорогой воин чувствовал приходящую силу, в голове разливалась алая морось, вены подрагивали от ожившей нечеловечьей крови. Во рту стало солоно, ощутил, как удлиняются, выпирают острые клыки.