Каган сидел супротив костра на троне из саманного кирпича, обложенного густыми и теплыми медвежьими шкурами. То и дело раздавались тосты - «за Джунга, силой облекшего и Хунея, даровавшего хитрость», бились медные пиалы с молочной водкой, раздавался гогот воинов.
Хан ударил в гонг и стан молниеносно затих. Впрочем, местные кузнечики не проявили к великому кагану должного уважения и продолжали трещать любовные рулады. Чыдах молвил:
- Великие боги избрали хуннов за их хитрость и силу. Сегодня наш стан посетили служители Бадучены, торбского бога, который любит то же, что и Джунг, ненавидит то же, что и Хунней. Воля их непрекословна. Джунг берет, что хочет!
Стан радостно заулюлукал, гулко заклацали о щиты кривые сабли.
Марх напрягся, Авенира прошиб холодный пот. Не хотелось становиться приятной жертвой для кровавого бога. Пусть даже и готовились к такому - если к смерти конечно, можно быть готовым.
- Белый камень Ралисту, подарок нашего бога, изъявил свою волю. Эти люди - его посланники. И один из них примет участие в ритуальной битве.
Раздались радостные вопли, гоготание, забились медные пиалы. Чыдах возгласил:
- Молодой монах будет биться с Гарудом!
Из толпы вышел рослый, бритый мужик. Круглое лоснящееся лицо, закрученные усы, каждый кулак размером с небольшой арбуз. У Нира пересохло в горле.
Марх наклонился к юноше и с азартом прошептал:
- Это твоя первая настоящая битва! Легко завалишь этого жирного кабана, даю ногу на отсечение. Ты - его худший кошмар.
Чыдах тем временем продолжал речь:
- По правилам ритуала воины бьются нагими. Бой идет до тех пор, пока один не признает поражения. Проигравший идет в рабство, либо откупается.
Барабаны начали отбивать тревожный ритм. Веселая песнь сменилась грозными восхвалениями бога степняков-кочевников. Хунн ждал. В висках молодого волхва стучало не тише барабанов, дыхание не хотело поддаваться, колени бились друг об друга и как-то очень захотелось в отхожее. Пересилив страх и стыд, Авенир скинул халат.
По толпе прошел одобрительный гул - парень явно тренирован, небольшие, но точеные мышцы блестят от пота, каждая жилка напряжена. Противник оценил вероятную угрозу и первым не нападал. Бойцы медленно ступали по кругу, свет пламени освещал тела - будто два древних зверя готовились к последней схватке. Не выдержав напряжения, они бросились друг на друга. Верзила схватил юношу в каменные объятия, зажал. Раздался хруст костей, в глазах потемнело. Авенир расслабился и выскользнул из тисков, ударил по лодыжкам, стараясь сбить с ног. Гаруд устоял, стеганул в ответ ногой, но лишь взволновал воздух. Юноша уже был сбоку и лупил по ребрам. Хунн схватил парня, что есть мочи, кинул в землю. В глазах пошла радуга, песок забивал рот и глаза, боль пронзила плечо. Авенир сплюнул кровь. Увидел, как с левого боку на него бежит грузный противник. Перевел взгляд - Марх делал какие-то знаки руками. Мужик был уже близко. Юноша резко повернулся и выпрямил ногу. Раздался стон - пятка попала толстяку как раз в межножье, тот сложился пополам. Авенир поднялся, схватил крупного за шею и запустил коленом под дых. И еще раз. И еще. Потом откинул хунна на песок и несильно двинул в кадык ребром ладони - убивать юноша не собирался, да и опасно это среди озверевших степняков. Толстяк захрипел и поднял руку - сдается. Гул толпы стих. Тишину разорвал рев восхищенных голосов:
- Да Гаруда раньше... никто!
- Настоящий торб!
- Он достоин своего бога!
- Знатный кулачник вырастет!
Авенир, покачиваясь, доплелся до Марха и рухнул в свое лежбище. Мальчишки - служки бросились омывали ушибы и ссадины, поить победителя целебным айраном.
- Монах победил - возгласил Чыдах.
Толпа примолкла. Сотни глаз устремили свой взгляд на хана.
- По закону силы, теперь Гаруд будет рабом чужака. За тобой слово, юноша.
Парень собрался с силами и привстал. Хунн валялся на залитом кровью песке, жадно хватал губами воздух.
- Мне не нужен раб, великий каган. В твоем стане воин Гаруд пригодится больше, чем в нашем паломничестве - да и не прокормить кочевника. Его страсть к битвам и мирная жизнь в монастыре станет пыткой. Как выкуп, я заберу муравита, что сидит за плетней. Существо это сильное, в походе пригодиться, сможет и воду и дерева таскать. А для вашего дела зверь уж больно вялый.
Хан перекинулся взглядом с мудрецами, усмехнулся:
- Да будет так, монах. Воистину, ты служитель своего бога Бадучены. Пусть продолжиться празднование!