- Вот, эту сталь я нашел на драконьих островах, в дымящей горе. Путь к нему мне указала падающая звезда. Кузнецы месяц приноравливались к металлу, ковали, закаляли, точили. А камень - это рубин, колдуну тому отдал несколько повозок золота, разорился. Старик тот сказал, что булыжник обладает магической силой, но он не смог ее раскрыть.
- Позволишь?
Марх смотрел не отрываясь, будто зачарованный изучал каждую деталь, каждую ямочку и каннелюрку.
- Только для тебя.
Тарсянин взял, взвесил, пощупал лезвие большим пальцем. Медленно, нехотя, отдал купцу.
- Да, вещь дельная. Забери, а то приберу к рукам, не заметишь.
Тангир улыбнулся.
- Я бы на твоем месте тоже не отдал. Этот ятаганчик - как часть меня. Каждый вечер деревяшки рублю, чтобы руки не отвыкали. Оставайтесь погостить недельку. Простолюдины пускают слухи об одержимом, я им не сильно верю - но через день полнолуние, лучше вам скрыться у меня. Мало ли, в пути какая тварь приметит, или навья пристанет. Моя крепость надежна, а стали - на всех перевертов хватит.
- Спасибо, друг. Остались бы, но долг зовет, с цирком уговор. До следующего вечера погостим, а под полнолуние отправимся. По пути храм, там схоронимся - на святую землю нечисть не позарится.
- Это да, конечно.
Голос купца звучал серьезно, немного отстраненно:
- Но, все ж, жрец не укрылся.
Паж провел гостей в просторную комнату. По углам стояли не топчаны - кровати, устланы перинами с шелковыми, набитыми гусиным пухом, подушками. Через разноцветную слюду солнце рисовало на стене сложный мозаичный узор. Пахло выпечкой и корицей. На столе возвышался графин с чистой водой, поблескивали два хрустальных бокала.
- Дорвался Тангир до богатства, - проворчал тарсянин, - даже в Глинтлейском дворце таких убранств нет.
Одеяла с подушками из уважения другу сложили в угол (так бы выкинули к чертям - не привычны пуховые покои), разместились на оголенных дубовых полках.
Утром Авенир долго приходил в себя - голова налита свинцом, в глазах песок, руки-ноги ватные. Всю ночь не мог уснуть - Марх ворочался и стонал, видать снилась битва, или тварь, которая ему спину подрала в лохмотья. Ладно бы в карауле стоять, дежурстве, или блиц-атаку отрабатывать - нормально, но вот когда только и делаешь, что ничего не делаешь...
На улице тепло и светло - вот только тишина усилилась, какая-то необычная, мертвая. Животных оставили в хлеву, так сподручнее - на одну заботу меньше.
- Разделимся, - путники подошли к центральной площади и сабельщик предложил погулять поодиночке - Встретимся вечером, пойдем на последний ночлег. Ну, в смысле, в этом городе.
Марх направился в сторону оружейных лавок. Авенир, чуть помысля, завернул в угол с книгами и травами. Прошелся несколько раз по опустелому базару, осмотрел лоток травника. Так, ничего интересного - пряности, пара лекарственных кусточков. Чем заняться до вечера? Марх, он может один нож рассматривать да пробовать несколько часов, а я? Книжку за день не прочтешь, разве только трактатик, тонкий и бесполезный. Мысли прервал густой женский голос:
- Молодого чародея не интересуют травы. Камешков хотим, свиточков?
Травницей оказалась средних лет женщина, мидийка. Смуглая кожа, полноватая, но еще очень выразительная фигура. Глаза карие, смотрят прямо, прожигая насквозь. У них же по обычаю, женщины должны смотреть под ноги, да и лицо открывать можно только по велению мужа - подумал Авенир. Так, не хватало еще перед бабой струсить. Грудь колесом, спину не гнуть, смотреть прямо, нагло.
- Чем ты можешь заинтересовать меня, ведьма?
Едкая усмешка оголила золотой зуб:
- Прорицательный чародей. Я Хеттура, местная целительница. Ты знаешь о проклятии Витрбаша, но смел и не отступишь. Твоему другу грозит опасность, только ты можешь ему помочь.
- Марх? Откуда ты... Чем можешь подсобить?
- Иди за мной, чародей...
Ведьма скользнула в закоулок. Авенир едва поспевал - перед его взором маячил лишь цветастый плащ женщины. Они очутились в темной комнатушке. По стенам развешаны свитки с письменами, на полках склянки, коробочки, черепа, хвосты, перья животных.
- Сядь.
Хеттура выплыла, казалось, из голой стены. Юноша сел за стол, напротив, в старом драном кресле, устроилась ведьма. Слетела кисея, прозрачный шар тускло осветил хибару:
- Я расскажу, что надо делать, а чем ты заплатишь? Кровью?
Голову дурманил запах гнили и смерти. То и дело представали образы. В этом месте чувствовалось течение духовных сил. «Близость полнолуния истончает преграду между двумя мирами» - вспомнил уроки Авенир. Глубоко вдохнул, несколько раз сжал кулаки, протер глаза.
- Нет, ведьма. Не прислужник я злым силам. Но, - заметил ярость в глазах гадалки - есть другой дар, не хуже.