Из груди путника вырвался глухой рык. Голову посещали невеселые мысли. Вот так и сгинет в ледяных пустынях Дольснеи, уподобится десяткам глупцов. Скрипнув зубами, продолжает переставлять ноги, глаза ищут знаки, шаг за шагом, шаг за шагом. Снаружи одежда покрыта ледяной коркой, пальцы колет тысячами игл. В висках стучат молоты, внутри полыхает, огонь разбивается о внешнюю ледяную скорлупу и с каждым часом пламя угасает. В уставшем сознании засела мысль - «вперед, только вперед. Жив, пока идешь». Накатывают волны усталости, хочется зарыться в сугроб, но сон в снегах - верная смерть. Перед глазами все тускнеет... ветка хлестнула по лицу, появляется невидимая тропка, тускнеет опять...
***
В лиловом тумане не видно даже пальцев вытянутой руки. Ноги вязнут в чем-то склизком, противная вонь забивает нос. Нет ни деревца, ни кочки, в воздухе слышно лишь хлюпанье сапог. Сколько уже он бредет в этой противной жиже, неизвестно куда и неясно зачем?
- Веллоэнс-с-с...
***
Вершина горы. Я повис над пропастью, пальцы впились в расщелину скалы, ободраны до мяса, земля жжет, а снизу течет красная река. Это расплавленный металл, соседняя гора плавится под раскаленным солнцем. Меня накрывает тень, ястребом бросается тварь - размашистые кожаные крылья, искореженное ужасным оскалом женское лицо и длинные, стального цвета когти. Его... ее... кровожадный вопль этой твари глушит, кровь стынет, а сердце сжато ледяным кулакам страха. Оно бросается и начинает рвать спину, вгрызается в плечо. Рука разжимается и я лечу... Целую вечность... До реки еще далеко, но ощутим жар, он колет лицо, обжигает ноги, легкие вздуваются как мехи от недостатка воздуха, гарь и боль, гарь и боль...
- Веллоэнс-с-с...
***
Тело сковано землей. По мертвому человеку ползут змеи, ведают чивую добычу сороконожки. Они забираются в складки почти истлевшей одежды, ищут проходы в сладкие внутренности. Это же я! Но я жив, жив, просто мое сознание в стороне! Стремлюсь через пласты земли, выбиваюсь из сил, нет ни дыхания, ни стука сердца. Я бесплотный дух, но вот оно - мое тело, беззащитно перед этими ползунами. Приближаюсь слишком медленно, удесятеряю силы, но медленно. Голова трупа поворачивается - голый череп! В пустых глазницах горят синие огоньки, цепляют пронзительно, чувствую немой крик... Огонь охватил останки, тлеют лишь голые кости.
- Веллоэнс-с-с...
***
Горькая жидкость огнем окатила внутренности. Вонь ударила в нос, брызнули слезы, комок застрял в горле. Путник разлепил опухшие веки. Уши горели, лицо неимоверно чесалось. Руки ломило и скручивало, а пальцы ног чернели как обугленные головешки. Он лежал совершенно нагой на лавке, полная женщина лихо натирала кожу желтоватой кашей, от запаха мази воротило.
Раздался густой женский голос:
- Доча, влей еще настоя полыни с брусникой.
Зубы разжало тонкой полоской стали, рот обожгло варево. В голове прояснилось, взор просветлел - вот только видно через щелки слипшихся век плохо. Мужчина дернулся.
- Да лежи ты, герой. Чуть волкам на ужин не достался. Уж пятые сутки выхаживаем.
- Моя одежда?
- Стесняешься что ли? Да и не таких молодцев видела, сынок. Сил набирайся, а скарб твой в порядке, в чулан муж схоронил.
Путник молча наблюдал за происходящим. Женщина закончила притирание, стала обертывать в козьи шкуры. Иногда покрикивала на старшую дочку, та набирала черпаком горькое варево и поила скитальца. Глотку жгло уже не так сильно, но слезы пробивало. С печи наблюдали три пары глаз. Тело его под шкурами горело, чесалось, ныло - приходилось терпеть, строго-настрого хозяйка наказала лежать недвижимо. По телу разливалось тепло, накатывали волны запахов, виделись цветные круги и вспыхивало красным. Глаза закрылись и мужчина погрузился в забытье.
В бане пахло кедровыми шишками и сосновой смолой. Русобородый кряжистый мужичина ливанул в раскалившуюся угольницу квасу. Пошел душистый аромат, густой - хоть ложкой черпай. Из кадки достал вересовый веник.
- Баба моя строго наказала, чтобы я тебя пропарил.
Второй лежал на полке, подмяв руки. Глаза закрыты, старается раствориться в квасном духе. Под кожей твердые, плотные жилы, но видно - исхудал, как после тяжкой болезни или от безответной любви. Все тело испещрено язвочками, маленькие ямки зудят, из некоторых сочится мутноватая розовая жидкость.
Веник погладил по спине и принялся охаживать облезшие плечи. Иголки вереса врезались в кожу, пощипывали, по телу проходили молнии, все приятно немело.
Здоровяк опрокинул еще ковш. Жар поднялся, обдал огнем - наверное, так от огненных великанов за версту пышет, когда разозлишь.