- Впереди Карапух.
Справа приблизилась лошадиная морда. На громадном ахалтекинце возвышался Сивуш - похож на могучую гору. Черная борода завязана в косу, через кольчугу выпирает широкая грудь, на поясе палица. За время похода он преобразился. На месте дремучего мужичины, загнанного и понурого, Авенир видел настоящего богатыря с блестящими глазами и бурлящей в жилах кровью героев. Тот пристально вглядывался вдаль, то и дело касался рукояти палицы, по лицу пробегали желваки.
Лес кончился. Юноша резко остановил муравита, тот взвизгнул - узда задела мягкую плоть пасти. Справа от пути шел пологий скос, в низине струилась вода. Маленькую речушку останавливала груда тел. Полуистлевшие, распухшие, искалеченные трупы безобразно нагромождались друг на друга. Глазницы пустые, жирные вороны лениво переминаются с лапы на лапу, назойливо жужжат тучи огромных черных мух. Даже свежесть зелени не могла забить смрад мертвой дамбы.
Авенир издал протяжный стон, стараясь сдержать приступ тошноты, отвел взгляд.
- Что за битва здесь была?
Сивуш помрачнел:
- Это не битва. Сцер устраивал чистки.
- За что?
- Везде изменников подозрит, обезумел. Считает, что из-за сельского люда джунгары напали, мол, беглый донес. Его головорезы-опричники врываются в дома, убивают, насилуют, звереют от крови и безнаказанности. А рабы потом тела скидывают в проруби - чтоб чума не пошла. По весне мертвецы всплывают и забивают собой речушки.
Выросли первые домики. Юноша велел становиться обозом, раскидывать тенты. С телег поспрыгивали мужики - доставали топоры, разжигали костры. Бакун уже поставил отвоеванную наковальню, соорудил горнило и долбит молотом какую-то железку. Освобожденный Тулай помогает, как может - раздувает мехи, носит воду, суетится. За пару месяцев освободительного хода хунн стал своим, послушным, исполнительным, молчаливым. Авенир осмотрел лагерь, отдал приказ накормить Унтц-Гаки и направился осматривать ближайшую деревню. Сивуша взял с собой, за старшего остался Корво - беглый крестьянин за время похода отличился решимостью.
Заморосил дождь, охладил растревоженную горячими лучами покрытую коростами кожу. Молодой волхв задирал голову, подставлял ноющее лицо. Два раза спотыкался и чуть не поклонился с целованием земле. Послышались шорохи, наглые выкрики, хохот. За домом четверо наемников сцера потешались над парнем - гоняли саблями, кидали булыжниками. Парень отмахивался палкою - левый глаз заплыл, ухо ободранно, по щеке течет алая струйка. Он падал от попадающих камней, но отмахивался от нападавших, зло кричал простуженным голосом.
Удар булавы смял голову первого наемника в кашу. Красный колпак остался нелепо выпирать из плеч. Грузное тело в черном бархатном кафтане осело, трое остальных изуверов на секунду впали в оцепенение. Парень, не теряя времени, ткнул расщепленным концом палки и второй воин с криком схватился за ухо. Молодой святич куницей подскочил к обидчику, выхватил у него из ножен саблю и саданул по шее. Двое потянулись к оружию - и оцепенели, зависнув в воздухе, безвольно подергивая ногами. Авенир что-то прошептал и изуверы исчезли.
Сивуш плюнул через плечо:
- Что это ты?
- Отправил к джунгарам в стан. Или куда подальше.
- А не проще убить было?
- Мне нельзя прерывать жизнь. Так Евлампия сказала. Насколько могу, не убиваю.
Парень стоял наготове, пальцы впились в трофейную саблю так, что побелели костяшки. Губы разбиты, сам в разорванной льняной рубахе, на ногах лоскутья. Сивуш подошел к юноше, двумя пальцами вырвал оружие.
- Я пока подержу, а то ты устал, порежешься ненароком. Как тебя звать, смельчак?
- Дрын.
- А что к тебе молодцы то пристали? Видать в кабачке в кости проигрался?
Дрын утер рукавом сопли и кровь, на глаза выступили слезы, голос захрипел:
- У меня дома жена молодая. Хотели взять... право первой брачной.
- Понятно. А как жить-то собираетесь? Неурожай нынче.
- Домов много пустых стоит. Хлева без хозяев с животиной, да поля некошеные.
- Мародерничать, значит?
- А чо? Все так.
Авенир вмешался.
- Вот что, Дрын. Надумаешь, приходи в наш лагерь. К сцеру пойдем, справедливости просить.
Парень попятился, глаза стали как чайные чаши.
- Да как же? Лучше схоронитесь где. Попадете к нему в лапы - со свету сживет, душу в отстойник закинет. Он же с самим Ишгаром в совете.