Староста ущипнул бороду.
- Теперича принесли разрешительное письмо. Так что, можешь собираться для похода в Глинтлей, коли не противна тебе ратная служба. Там и жену хорошую найдешь, здесь-то девок немного. И хоромы приличные после службы дадут. Отправляться через две недели с нашими телегами.
Нир уставился на чашку с медом, рука заерзала на подлокотнике:
- Зачем мне туда идти? Что-то случилось?
- Ты молод и силен, - Старый Дон поправил пенсне, - кроме того, в твоих глазах светится ум, явно превосходящий возраст. Ты можешь многого достичь... но в ином месте. Деревня полюбила тебя, как одного из нас. Но канон...
Будет лучше, если ты сможешь стать кем-то, а не прожить всю жизнь на одном месте, закопав свои умения. Пока нет возлюбленной и детей, можно увидеть мир, что-то сделать для него. Ты помог нам с урожаем - это уже многое. Но держать тебя здесь ради нашей выгоды - значит, закопать твои таланты в крестьянской судьбине, а это в высшей степени нечестно.
В комнате зависло напряжение. Роуэльд спокойно попивал чай, Авенир сидел, перекатывая по столу цветастый пряник.
Дон понимающе потрепал юношу по плечу:
- Можешь не отвечать сразу. Подумай. Решение придет изнутри и всякие колебания исчезнут. Твой возраст - время окольничества по нашему канону. После службы можешь вернуться.
Старик взял трость и неспешно поднялся:
- Как говорили древние: «назначь стезю ноге и путь твой да будет прямым». До встречи, друзья мои.
Мужчина накинул плащ и, не оглядываясь, вышел из старостата.
***
Роуэльд с Авениром остались сидеть за столом, время от времени поднося ко рту чашки с горячей ароматной жидкостью. Для юноши путешествие грозит чем-то страшным, неизведанным. Только перестал просыпаться в холодном поту после побега, только приспособился к деревенской жизни, только подправил дом, только, только, только... Не нравились ему эти «только». Будто кто-то настойчиво подталкивает вперёд, не дает остановиться, передохнуть, понять - что, где и как.
Староста терпеливо ждал. Для Авенира это предложение непонятно, как беспричинная пощечина от любимой - страсть это или ненависть, а жжёт одинаково. Роуэльд на своем веку повидал многое и над подобным вопросом даже не раздумывал бы. Юноша поднял глаза:
- А что вы мне посоветуете?
- Глинтлей - это место возможностей. И опасностей. - Старик пощипал бороду. - Тебе придется использовать всю сноровку. Коли извернешься, займешь достойное место. Советовать? Не мое это дело - брать на себя ответственность за чужую судьбу. Если б у меня была возможность вернуть молодые годы, не раздумывая, покинул деревню. У тебя есть выбор, в наше время такой радости Фортуний не принес...
- Вы о чем? - Авенир приподнял бровь.
- Ты слыхивал, что Старый Дон зовет меня художником? Я в ответ звал его корягой, но слишком уж ему досадно было, - Роуэльд ухмыльнулся, в голосе мелькнула нотка грусти. - Когда я был твоего возраста - то бишь полста лет назад, вместо разбитой прогнившей деревни здесь стоял красивый городок, Лиополь. Я тогда управлял знатной живописной. Раскрашивал по заказу комнаты, рисовал картины, изготовлял краски и масла, обучал подмастерьев и знатный люд. Мне это нравилось. Приступало время окольничества - каждый из общины его проходит. Два года, чтобы мир посмотреть, себя показать и выбрать - вернутся в Лиополь, или выйти из общины в мир иноверцев. Я рвался отсюда - мнил лет эдак через пять стать художником при Глинтлейском дворе. Но, увы, мечтам не суждено было сбыться.
На город налетели джунгары - свирепые воины, полулюди-полузвери. Почто они покинули степь? Никто не знает. В течение четырех лет они набегали на Лиополь и соседние деревни, сжигали дома, убивали без разбору. Нужно было предпринять что-то для спасения, и я возглавил горстку выживших. Старый Дон был окольником, отслужил в Глинтлейской страже и мнил себя в будущем стоначальником, храбрым воином и мудрым стратегом. Он обещал защитить общину. После битвы его вытащили из руин кожевни в полумертвом состоянии - с переломанной ногой и без двух пальцев на левой руке. Спрятались вот в этом самом здании. Оно единственное уцелело после всех тех времен. Никто бы и не подумал, что забытый всеми, залепленный грязью коровник - на самом деле заколдованная крепость. Сколько свиномордые не пытались взять нас - таранами, поджогами, даже валунами закидывали - на доме лишь царапины. И, странное дело - и те исчезали! Как будто дом этот, как живое существо, которое само себя лечит. Осада прошла, мы же еще полтора месяца отсиживались - благо, погреб и нужник здесь безмерны. Когда вышли на свет, увидели, что все уничтожено.