– Клеймо Гэлемгэна. Это была не просто пытка. Бесовский ритуал. Что мы будем делать, когда шайтаны восстанут ночью? Как вы собираетесь сражаться с мертвыми, не боящимися огня и стали?
Вектир обескуражено взглянул на Сайтахана. Тот опешил, стоял, потеряв дар речи. Посмотрел на Вариона:
– Думаешь, на окраинах Кеттинских земель, среди мирного племени бывших ниятов осталась настоящая черная магия? Способная призвать темных духов? Может, это просто наказание тэленов-воров, чтобы другим неповадно было? Среди вашей крови воров терзают жестоко. Все знают, что легкорукие суеверны. Увидев такое, да еще с клеймом, любой крадун в эту степь заходить побрезгует.
Джунгар смутился, на лице появилось сомнение, подозрительно прищурился:
– В твоих словах есть мудрость, однорукий. Но сегодня мой дух будет бодрствовать, а рука не выпустит кинжал и факел. Через два часа в путь, успейте собраться.
Глава 8. Лавьен
Лавиен нетерпеливо помешивал горячий пунш. Изящная серебряная палочка нагрелась и приятно жгла пальцы. Царевич пригубил напиток, поморщился:
– Можно быстрее? Я хочу выехать сегодня же!
Портной, сухонький высокий старик, с длинными ловкими пальцами, поправил монокль. Устало вздохнув, пригладил редкую поросль на макушке, отер ярко красным платком вспотевший лоб. Чуть гнусавя, произнес:
– Господин, мы шьём Ваш наряд всю ночь. Я лучший в своём деле и как никто другой знаю, что спешка – враг красоты. Ваше облачение должно быть не только изящным, но и надежным. Осталось лишь прошить колет и тройной стежок по шароварам пустить для прочности.
– Ох, Ильдефонс, хватит и одного. Мне же не по горам лазать, да не на конях скакать. Сидеть на пирах, балах, с торговцами беседы вести.
Мужчина вздрогнул, поджал губы. Колени в фиолетовых парчовых бриджах задрожали. Старик проглотил обиду, с мольбой пронудил:
– Царевич, позвольте мне делать работу хорошо. Если кто из швецов, или даже самых захудалых брючников увидит, что Ильдефонс отдал незаконченную работу… Это же позор на весь мой род! Не дайте старому лицовщику так опуститься.
– Хорошо, подожду. Всё-таки пунш великолепен и эта палочка для остужения… Откуда она у тебя?
– О, мой господин, можете оставить её себе. Это мадлер, привезён из далекого Глинтлея, ставшего давеча Лиополем. Чистое серебро, обладает лечебными свойствами. Положите на ночь в кувшин с водой, и та станет полезнее и вкуснее.
Чтобы хоть как-то себя занять, Лавиен принялся рассматривать стену. Под потолком раскинулась перекладина. С неё ниспадали ткани самых разных фактур и цветов. Каштановый, вишневый, ализариновый оттенки будоражили, фисташковый, вердепомовый и малахитовый – успокаивали. Лазурный, сапфировый и ультрамарин рождали мысли о высоком, наполняли энергией. Индиго, сливовый и фиалковый погружали в думы.
Портной никому не раскрывал секреты расцвечивания. Покупал беленые ткани издалека, платил дорого. Хотя и зарабатывал непомерно больше. Близнецы все наряды заказывали у Ильдефонса. «Когда тот успевал шить ещё и для князей?» Царевич никогда не задумывался, зачем старому лицовщику столько работы. Мог бы обшивать только царскую семью и горя бы не знал. Да и надо ему немного. Мужчина дорогих убранств, еды, домов и земель не признавал. Довольствовался палатями в пять комнат – три занимала мастерская, в одной жил сам, в другой приютил помощников. Жалование спешникам платил щедрое, не обижал. «Что он делает с заработанными деньгами?»
– Господин, работа окончена. Я прошил одежду тройным швом, выдержит любые невзгоды.
Лавьен от неожиданности вздрогнул, с удовольствием кивнул головой:
– Ильде, наш лучший лицовщик! Швец, коих свет не видывал! Спасибо за работу, слуга занесёт тебе должное.
Портной зарделся, отвесил учтивый поклон и протянул царевичу наряд. Тот собственноручно сложил шаровары с пурпуэном в сундук, с некоторым сожалением сел в карету. Лавиену нравилось путешествовать, но он бы с удовольствием отправился в путь верхом, в легкой походной одеже. Сейчас же он посол Веллоэнса – едет с торговой миссией на запад, во владения славного небта Снефру. А значит, выглядеть надо соответственно.
Смуглый худощавый старик поправил тюрбан и потуже затянул повязку на лице. Брови недовольно хмурились, взгляд блуждал по местности, искал ориентиры, следы, дороги. Руки стиснули поводья, бечева резко натянулась и верблюды повернули на юг. Из новехонькой повозки проворно высунулся толстенный мужик в размашистой фиолетовой парче:
– Сдурел, что ли? И так по пустыне мотаемся вторую неделю, еще и шею мне свернуть удумал?
Кучер хмыкнул, равнодушно повел плечами. Голос был сух, как местный кустарник: