Случай этот вскоре представился. Однажды является к нему один знакомый еврей, которого конфедераты употребляли как шпиона.
– Что скажешь, Лейзер? – спросил Валевский, по лицу еврея догадываясь, что он хочет сообщить что-либо важное по его тайной профессии.
– Скажу пану полковнику много доброго, – таинственно отвечал Лейзер, – ай, как много доброго.
– Ну? – спросил Валевский, запирая дверь.
– И пану полковнику гешефт добрый, и Польше гешефт, и Лейзеру гешефт.
Валевский терпеливо ждал, что шпион любил особенно заинтересовать тем, что имел предложить.
– Пан полковник знает, что у меня есть трактир? – шепотом спросил шпион.
– Знаю, там иногда подкрепляются мои жолнеры, – отвечал Валевский.
– Ото и добже, что они подкрепляются у меня… Москали это знают и не заподозрят ничего.
– Так в чем же дело? – спросил Валевский.
– А в том, пане полковнику, что из моего трактира можно устроить подземный ход в Краков. Пану полковнику известно, что трактир стоит под самой крепостью, и подкоп немного займет времени и труда.
Валевского поразило это неожиданное предложение… Ему разом припомнилось нечто школьное… Капитолий римский, Тарпейская скала… Цитадель Кракова – тот же Капитолий… А гуси?.. Днем по Висле плавают гуси, а по ночам возвращаются в Краков… Но гуси могут и не услышать…
– Хорошо, верный Лейзер, – сказал он, – подожди, я сейчас переговорю.
Валевский тотчас пошел к Шуази, своему товарищу по службе у конфедератов, одному из более влиятельных французских офицеров, которых версальский кабинет тайно прислал в помощь конфедератам по выезде из Польши Дюмурье. Шуази находился в то время вместе с другими офицерами в Тырняке. Он приказал явиться к себе еврею-шпиону.
– Хорошо, Лейзер, – сказал он, – я принимаю твое предложение, но с условием.
– Какое условие пану генералу угодно будет поставить? – спросил шпион.
– Вот тебе две тысячи франков за дом, из которого будет устроен подземный ход в Краков, но ты должен прислать сюда часть твоего семейства в качестве заложников, – сказал Шуази, подавая деньги.
Шпион заметался и от радости и от волнения… Что трактир! Трактир останется трактиром… Не стены же ломать будут… А пол в трактире земляной…
– Пусть пан генерал не сомневается, – сказал он, – голова Лейзера всегда на конце шпаги пана генерала, а веревку всегда пан найдет и для шеи Лейзера, слово гонору!
Условие было заключено, и Шуази тотчас же в ночь послал людей копать тайный ход из трактира шпиона.
В то же время он хотел воспользоваться предложением архивного чиновника войти в крепость через архивное окно, чтобы исполнить оба предприятия одновременно. Но к нему явился Валевский.
– Неудача, архивное окно нами утеряно, – сказал он.
– Как! Изменил архивариус? Выдал нас? – спросил Шуази.
– Не знаю… Он, кажется, верный патриот… Но хитрые москали, пся крев, должно полагать, догадались, и деревянную решетку в окне заменили прочной железной.
Это обстоятельство заставило Шуази действовать с большею осмотрительностью.
– Как бы северные медведи южных лисиц не провели, – сказал он, – придется окно оставить.
– Но есть еще одно средство, – сказал Валевский.
– Какое? – спросил Шуази, заинтересованный.
– Тот же шпион подал мне мысль обратиться к содействию кармелитского монастыря. Кармелиты – верные патриоты, надежные… «Часть крепостных стен, – говорит шпион, – составляет ограду кармелитского сада, и если кармелиты позволят, то можно начать другой подкоп в самом саду». А что кармелиты позволят, я в том не сомневаюсь, – заключил молодой поляк.
– Отлично, – согласился Шуази, – этот еврей дорогой человек.
– Верно… Так я переговорю тайно с настоятелем монастыря, – решил Валевский.
Настоятель тотчас дал свое согласие и предупредил братию.
Скоро неутомимый Валевский опять явился к Шуази.
– Подкоп из трактира готов, – сказал он. – Три человека могут войти в отверстие рядом. Остается прорыть очень небольшое пространство земли, чтоб очутиться в крепости, но я на время велел приостановить работу из опасения, что москали, у которых, как у дикарей, слух крота, могут услышать шум кирок и заступов и открыть подземный ход прежде, чем у нас все будет готово.
– Правда, правда, – согласился Шуази, – это риск.
– Но есть еще средство, – сказал Валевский, улыбаясь, – но только средство… грязное и… с московским ароматом.
– Какое? – спросил Шуази. – На войне все средства грязные и коварные.
– Шпион говорит, что у середины крепости проведена до самой Вислы клоака, для стока нечистот из цитадели, и мужественный Виомениль дал мне рыцарское слово, что он готов пробраться со своими людьми через клоаку.