- Фиолин, - едва слышно произнес он.
Все происходящее было невозможным. Сюжетом картины какого-то художника-мечтателя, событиями фольклорного романа. Там, наверху, на холме, просыпался город, брели по протоптанным дорожкам в порт рабочие, готовил завтрак повар постоялого двора и мистер Хьюз выставлял стаканы на барную стойку. И ненастоящим для Кирка сейчас был тот мир, оставшийся наверху. Единственное возможное, реальное было здесь и сейчас, когда Фиолин нараспев дочитала последние строки стиха.
И чайки громко захлопали крыльями, собираясь в круг и рассыпаясь снова. Они образовывали кольца вокруг Фиолин, пока она стояла, подставляя ладони брызгам волн. Это танец - подумал вдруг Кирк, наблюдая, как чайки парят в изящном ритме.
Перья сыпались вниз, на воду, собираясь у ног Фиолин. В солнечном свете чайки казались золотыми. И Фиолин словно светилась изнутри.
Кирк почувствовал песок под своими ногами. Он и не заметил, как спустился вниз. Теперь их с Фиолин разделяло лишь несколько шагов.
Отчаяние охватило его, когда шея девушки покрылась легким оперением.
- Фиолин! - его крик эхом отразился от склона высокого холма. - Не надо! Прошу тебя, - последние слова улетели вместе с порывом ветра. И Фиолин обернулась к нему. Озаренная внутренним светом, с горящими глазами и безмятежной улыбкой на губах.
Так выглядят абсолютно счастливые люди, подумал Кирк, протягивая к ней руку. Она коснулась его пальцев покрывающейся перьями рукой, посмотрела у его глаза.
- Прости меня, Кирк, - то она шептала так неслышно, то ли ее мысли и вовсе всего лишь отдавались в его голове. - Я нашла свое счастье. Спасибо, что был со мной.
- Фиолин, - он закрыл глаза, наслаждаясь коротким мгновением взгляда ее голубых глаз и одновременно внутренне замирая в страхе.
Прикосновение рук к рукам вдруг исчезло, затихло дыхание, сильной волной его ударило в грудь, и Кирк едва удержался на ногах. А когда он открыл глаза, вокруг парила одинокая чайка.
Стихли крики, шум моря, ветер постелился наземь. Солнце поднялось над горизонтом, и со стороны порта донеслись голоса лодочников и рабочих. Ощутив, что он по колено стоит в воде, Кирк вышел на берег и тяжело опустился на широкий камень, с которого часто наблюдал за вечерним морем.
День начинался. Необычно солнечный, теплый и спокойный. Чайка, проводившая его из воды, присела на песок и долго-долго, не мигая смотрела, как проясняется его взгляд от невольно застывших слез в глазах. И когда новый порыв ветра пронесся по заливу, вдруг громко вскрикнула и взмыла вверх, к самому солнцу.
Кирк смотрел ей вслед и чувствовал, как что-то оборвалось у него внутри.