- Рад знакомству с вами, - Кирк кивнул в знак почтения, и неловкая улыбка его стала теплой и доброй, собирая близорукие морщинки вокруг глаз. - Разрешите пригласить вас на чашку чая?
- О, несомненно, разрешаю, - звонко рассмеялась девушка. - Вот только дайте мне секунду времени, мне должно заварить чай себе самой, ведь я, к слову, тоже работаю здесь.
- Простите, - Кирк мысленно укорил себя за необдуманные слова, но, кажется, девушку ситуация нисколько не потревожила. На мгновение скрывшись за дверью кухни, она снова вернулась, но уже с большой кружкой чая.
По радио заиграла заигрывающая мелодия песни популярной французской певицы, Фиолин неумело повторила первые слова и снова рассмеялась. Звонко, но вместе с тем мягко и тепло.
- Вы писатель? - ее тонкие пальцы коснулись прикрытой записной книжки с бумажной салфеткой вместо закладки. Бросив быстрый взгляд на отца, что протирал стаканы поодаль, она улыбнулась мужчине.
- Немного, - ответил Кирк. - Надеюсь, здешнее умиротворение поможет мне найти вдохновение для романа.
- Простите мне мое любопытство, - отец девушки многозначительно кашлянул у буфета, когда она присела напротив гостя. - Но о чем же будет ваш роман?
Они еще раз обменялись неловкими улыбками. То ли молния начавшейся грозы сверкнула в потемневшем небе, то ли настолько явная искра проскочила между молодыми людьми, устроившимися за столиком у окна. Не замечая свистящего ветра за окном, поднимающего волны на море, лая собак на берегу. Не обращая внимания на хозяина таверны, покачавшего головой и поставившего на стол лампу, свет который был единственным в комнате. Они говорили.
Почти шепотом, будто рассказывая сказку ребенку, Кирк описывал ей историю, которую давно хотел написать. Прикладывая палец к губам и с таинственным прищуром, он открывал перед Фиолин свой блокнот с написанными картинами, словно там были и не рассказы вовсе, а чудесные тайны вселенной.
В деревне она часто видела, как уличные художники пишут портреты или, глядя на море, срисовывают белые буруны. Но все у них входило как-то ненатурально. Плоско. Будто прижато к листу бумаги. Неживое и застывшее. Картины, писанные Кирком, были другими. Он не использовал красок, кисточек и палитр. Его инструментом была одна лишь перьевая ручка и фантазия. И вместе они творили чудеса.
Там было море, ласково обнимавшее берег, было закатное солнце, тепло берущее за руку и ведущее в дом. Были люди во всех их проявлениях. Говорящие, смеющиеся, любящие, ссорящиеся. Там, на линованных страницах, ручка рисовала завитки, и какая-то неведомая магия превращала их в целые отрывки жизни. Словно Кирк по лоскуткам событий собирал историю.
Они встали из-за стола только тогда, когда бушующий снаружи ветер утих и только беспокойный голос моря доносился с берега. Фиолин с усталой улыбкой загасила лампу, в темноте едва слышным шепотом благодаря молодого человека за прекрасный вечер. И, тенью взмахнув на прощание рукой, ушла в свою комнату.
На записной книжке Кирка осталось лежать гладкое перо.
***
С криком чайки описали широкую дугу в небе, столпились, зависая над пенящимися волнами, что облизывали берег, и по одной стрелой бросались в воду. Раскинув крылья в стороны, они скользили по воде, словно маленькие парусники на открытках из Флориды, которые часто присылал Кирку брат и его жена-американка. Однако духом солнечных пляжей и спешащих толп на улицах он так и не проникся.
Брат назвал его идиотом в своем новом письме, когда узнал о мечтах посмотреть на Ирландию с изнанки. И еще через месяц идиот отправился на теплоходе из Эдинбурга, куда приехал на поезде, в маленькую ирландскую деревушку среди невысоких прибрежных гор. С маяком на холме, морем и неспешными людьми, что легко останавливались посреди тропинки, подставляя лицо встречному ветру или раскуривая погасший табак в трубке.
Именно здесь Кирк чувствовал себя на своем месте. Здесь даже люди были другими. Живущими свою жизнь, а не растрачивающими ее на дорогие бесполезные удовольствия. И чудесная девушка Фиолин, которая каждое утро подавала ему завтрак, поправляла передник и с любопытной улыбкой интересовалась, как поживает роман. Сегодня утром он задумался на мгновение и позволил ей прочитать небольшой отрывок о море, каким представлял его Кирк, когда был маленьким, и каким увидел его. Фиолин нашла этот спонтанный вечерний выплеск чувств великолепным и пообещалаа прочитать его книгу, когда он ее напишет.
- Будьте осторожны с ней, сэр, - невзначай сказал ему сегодня лодочник, развязывая узел каната. - Странная она, не от мира сего.