– Послушай, Дань. Я думаю, ты, правда, хотел как лучше. Но ты так ничего и не понял. Ты снова решил за меня. Ты не спросил, хочу ли я оказаться в другом мире, в полной зависимости от спутника, без которого мне не выбраться. В мир, который, я уверена, погиб, и в котором мне не выжить. Фактически, я сейчас твоя заложница. Почему ты думаешь, что это должно быть приятно?
– Я не…
– Да, ты ничего такого не имел в виду. Надеюсь. Но ты снова распорядился мной. Из самых лучших, разумеется, соображений, – отмахнулась она от раскрывшего рот для возражений парня. – Но это неважно. Потому что я не шмурзик, которого можно взять на колени и погладить. Мне не надо делать хорошо без моего согласия. Теперь ты отвезёшь меня назад, или оставишь на этом чёртовом кладбище?
– Отвезу, – мрачно сказал Данька, – держись рядом…
***
– Поругались? – проницательно спросила мама за ужином.
– Так заметно?
– У тебя очень выразительное лицо.
– Не то чтобы поругались… Просто неправильно всё как-то.
– Хочешь рассказать?
– Нет, наверное. Не хочу.
– Знаешь, Вась, люди только с виду живут в общем мире. На самом деле – каждый в своём, и пересекаются они только частично. Поэтому чаще всего окружающие ведут себя не так, как мы ожидаем, потому что видят не то же самое, что видим мы. Даже если они рядом.
– И что с этим делать?
– Учитывать.
– Ну спасибо, мам! Это очень мне помогло! – фыркнула недовольно Василиса.
– Иногда то, что воспринимается как обида, является просто непониманием.
– Можно подумать, это что-то меняет!
– Иногда меняет. Иногда – нет. Это не тот опыт, который можно передать, придётся наступить на все грабли самой.
– Отличное материнское напутствие. Но я лучше не пойду туда, где эти грабли валяются.
– Поспорим?
– Нет! Ни за что! Я в каюту. Наслаждаться заниженной самооценкой, обвинять во всём себя и размышлять о своей невдалости. Лучше бы провода весь день тянула, там хотя бы схема есть…
В каюте Васька завалилась на кровать, которую так и не заправила с утра. Прямо в одежде, разве что ноги в ботинках свесила. Уставилась в потолок и задумалась, что очень глупо, что к людям нет схем. Все отношения – как провода наугад соединять.
Она тут же представила себе два толстых жгута, в каждом по два десятка разноцветных проводов, ни один не промаркирован, а цвета не совпадают. А ей надо соединить их так, чтобы все сигналы прошли. И даже тестера нет. Она так глубоко задумалась над этой задачей, что задремала, и проснулась только когда на стене хрюкнул свежеустановленный селектор.
– Механик, ответь рубке.
– Механик на месте, пап.
– Василь Иваныч, к тебе гости.
– Пусть проваливает. Не хочу его видеть.
– Вась, я целиком за, – ответил удивлённо капитан. – Но это не он, а она. Какая-то девчонка пришла.
– Пусть проходит.
– Вау, а я думала у меня в комнате бардак! – сказала Ирка, с интересом оглядевшись.
– Мне не стыдно. Я подросток, – мрачно ответила Василиса. – Мне положено жить в мусорке, ругаться с родителями и предаваться меланхолии. Но с моими родителями не особо поругаешься, на меланхолию нет времени, остаётся только не убирать в комнате.
– А что не так с родителями? – заинтересовалась Ирка.
– Они слишком понимающие. Мне не на кого орать: «Отстаньте, вы ничего не понимаете!» Потому что они всё понимают.
– Но это же хорошо?
– С одной стороны да, с другой – некого обвинить в своих проблемах. Это страшно снижает самооценку.
– А мои родители меня бросили, когда я стала корректором. Сдали Конторе и забыли. Ну, или не забыли, не проверяла. Не хочу знать.
– Тоже паршиво, – загрустила Василиса, – жизнь – говно…
– Я к тебе, собственно, по двум вопросам. Первый – прости дурака Даньку.
– Это он тебя прислал?
– Нет. Он просто пожаловался. Хотел подружиться и всё испортил. А я решила, что надо тебе кое-что объяснить, потому что он, разумеется, не догадался.
– Не вижу, что тут объяснять, – буркнула Васька. – Глупо это всё.
– Не то слово. Я как узнала, куда он тебя вытащил, романтик хренов, чуть стулом его не треснула. Это ж надо было додуматься!
– Это ты про срез с цветами?
– Ну. Знаешь, что это за цветы? Хотя откуда тебе знать… А мы его историю проходили в Школе. Там с экологией была беда – чуть не до пустыни довели мир. Потом спохватились и начали озеленять, но перестарались. Вывели растение, которое выживает в любой почве, устойчиво к химии и погоде, распространяется спорами и растёт как ненормальное, за несколько дней. Оказалось, что споры разносятся ветром, попадают в дыхательные пути и прорастают прямо там. И так быстро, что человека уже не спасти, он становится питательной средой. Правда, цветы красивые. Каждый цветочный куст там – это чей-то труп. Вот офигеть Данька романтик, да?