– Я, конечно, имел в виду внуков, которых ты хочешь оставить без сладкого. А они его заслужили, клянусь! Слава Искупителю, они не такие противные как ты, девочка! Пятнадцать, и это крайняя цена!
– Я противная? Это вы ещё моего брата не видели! Десять!
– Великое Мироздание! У тебя и брат есть? Теперь я понимаю, почему Мультиверсум гибнет – два таких монстра в одной семье! Четырнадцать, и это уже грабёж!
– У меня есть даже кот. И мама. Но всё равно десять.
– Вай, девочк, десять уже было! Ты должна сказать «одиннадцать», мы торгуемся!
– А я не дам больше десяти. Вот триста за всё, – она выложила на стойку стопку лёгких белых монет. – И мы оба знаем, что это гораздо больше, чем вы заплатили сборщикам.
– Девочк, слюшай, кто так торгуется? И ты совсем не учитываешь накладные расходы! Ты думаешь, содержать этот лавка совсем ничего не стоит? Да я пойду по Мультиверсуму с протянутой рукой, если меня будет так обирать каждый ребёнок!
– Я не ребёнок, мне почти шестнадцать.
– Давай свои триста, – буркнул продавец. – Ишь, шестнадцать ей. Сопля этакая.
– Кстати, – раздался голос за Васькиной спиной. – По местным законам в шестнадцать наступает совершеннолетие. Ты знала?
Василиса обернулась. Худой чернявый парень в круглых чёрных очках с металлическими боковушками, немного похожих на винтажные сварочные, держит за руль пыльный велосипед и улыбается.
– Нет, – ответила она, – не знала. Я тут совсем недавно.
– Я Данька, Даниил.
– Василиса. И если этот лавочник будет вот так отмерять тридцать метров, то я не поленюсь перемерить!
– Очень глазастый девочк! – пожаловался продавец. – И такой вредный! Ладно, вот тебе ещё метр сверху! Довольна, разорительница моей торговли?
– Спасибо, было приятно иметь с вами дело, – Васька подхватила с прилавка массивный моток кабеля.
– Вешай на руль, – сказал парень. – Помогу отвезти.
– Спасибо. Тут недалеко …
– Слушай, ваш волантер видно из любой точки города! Он же над площадью висит!
– Ой, точно, – рассмеялась Василиса, – я и не подумала. Вот я балда!
– Ты так классно с ним торговалась! Я прям заслушался, – сказал Данька, ведя велосипед рядом.
– Это я у цыган нахваталась, пока с табором кочевали. Вот кто действительно умеет, а я так…
– А ты правда цыганка?
– Honoris causa1.
– Ого, ты знаешь латынь?
– Ого, ты понял, что я сказала?
Они посмотрели друг на друга и заржали хором.
1 Honoris causa (лат.) – почётная степень, полученная «за заслуги».
– Меня приняли в табор. Это ничего не значит, на самом деле, – объяснила девочка. – Просто жест благодарности за… Неважно, за что. Но мне нравится представляться «Цыганка Вася». Люди смешно реагируют.
– Просят погадать?
– Иногда, – фыркнула Василиса. – Чаще проверяют кошелёк.
– А ты что?
– Смотрю мудрым взглядом и говорю: «Судьба твоя покрыта туманом неизвестности, тебя ждут великие испытания и большая любовь! Позолоти ручку, яхонтовый!» Меня тётя Симза научила.
– И как, золотят?
– Не знаю, я пока всего один раз попробовала. Но мужик почему-то вырвал руку и убежал. Может, у меня взгляд недостаточно мудрый?
– А покажи!
Василиса надула щёки, выпучила и слегка скосила к носу глаза.
– Как по мне – премудрейший! – заявил парень. – Я бы позолотил.
– Может, мне однажды повезёт. Вот, пришли.
***
На краю площади висит над землёй волантер. Огромный, отливающий тёмным металлом дирижабль с каплевидным твёрдым баллоном, крестовидным оперением руля и двумя мотогондолами на выносных штангах.
– Даже не верится, что вижу настоящий волантер, – сказал Даниил. – О них куча легенд ходит. «В древние времена, когда над Дорогой парили волантеры…»
– Я ни одной легенды не слышала, – призналась Василиса. – Хотя я на нём младший механик. Ну и капитанская дочка заодно.
– Капитанская дочка? – рассмеялся Данька. – Это очень смешно.
– Почему?
– Когда по морям ходили парусники, то «капитанской дочкой» называли плётку-девятихвостку, которой наказывали провинившихся матросов. «Капитанская дочь тебя уложит в постель» – матросский фольклор.
– Ничего себе! Я не знала. Мой отец служил в военном флоте, но на подводной лодке. Парусов у них не было, плёток, я надеюсь, тоже.
– И песню не слышала?
– Какую?
Данька поставил велосипед на подножку, упёр руки в бока и запел, слегка приплясывая на манер ирландской джиги: