Можно, конечно, опустится на руках, но тогда не видно, куда ступит нога, а прыгать надо на крепостную стену. Не дай бог промажешь – костей не соберешь. А мертвый фашист лежит там, ниже стены. Не хочется составлять ему компанию.
Я кинул вперед автомат. Оружие брякнуло и не соскользнуло. Значит, и у меня все получится.
И я прыгнул.
Локация: вход в юго-западную башню
Раньше я наивно полагал, что замки в Германии возводили для красоты. Примерно, как в Англии разбивали сады, где потом вечно бродило много-много диких привидений, где в тенистых аллеях постоянно совершались мерзкие преступления, которые неутомимо расследовал наркоман со стажем – Шерлок Холмс.
Но я заблуждался.
Да, замки в Германии строили для обороны карликовых королевств. Но такое обилие укреплений по всей стране говорило лишь о том, что у немцев, кроме длительной феодальной раздробленности всегда присутствовал мистический, иррациональный, но вполне конкретный страх перед кем-то или чем-то. Они возводили бастионы вовсе не для красоты. Они пытались спрятаться за стенами от ужаса жизни.
Китайцы отгораживались Великой стеной от армии темных духов.
Немцы опасались тех, кого они когда-то вытеснили из Европы. Они прятались в замки, потому что враг был не по ту сторону границы, а вокруг. Всюду. Тут бродили гномы и тролли, по крайней мере, в головах завоевателей – точно.
И американцы, когда потеряли лидерство и монополию над мировыми финансовыми потоками, – тоже мгновенно отгородились от мигрантов из нищей латинской Америки стеной, вышками и колючей проволокой. Наверное, страшно боялись злого духа Обвала Доллара.
Сейчас я стоял на внутренней крепостной стене, с которой вниз вели ступени.
До сего момента я не знал, что на некоторые стены можно просто подняться прямо по встроенной каменной лестнице. Это было удивительно. Наверное, если враг пробился бы сквозь настоящую преграду, уже не имело значения, можно ли спокойно подняться к башне на уровень второго этажа. Или это была хитрая ловушка, чтобы во время осады удобнее было отстреливать штурмующих? Проход-то был предназначен только для одного.
Я посмотрел снизу вверх, изнутри замка, словно меня заключили в эту Бастилию и мне из нее необходимо выбраться.
Да, я оказался во дворе, а вокруг меня вздымались три башни. Высотой они превышали наши хрущевки, но оказались ниже девятиэтажных «свечек». Судя по бойницам, расстояние между полом и потолком больше, чем у нас между этажами.
Замок производил гнетущее впечатление.
Да, во время войн здесь прятались. Но, похоже, не только от крестьянских бунтов или от армии французов. Здание походило на языческий костел. И, наверняка, в нем спрятан алтарь для кровавых жертвоприношений.
Еще я неожиданно для себя подумал, что тайный нацистский культ справляли не в восточной башне, что было бы логично, а почему-то – в северной. Я абсолютно был в этом уверен, хотя и не знаю почему.
Я слышал, что у немцев были какие-то особенные отношения с холодом, но северная башня еще и больше других пугала ореолом тайны. Там словно клубилось темное, физически ощущаемое облако испарений. И еще ветер доносил оттуда странные запахи.
Наверное, выход из лабиринта именно там. Но попасть внутрь совсем не хотелось. Если в недрах северной башни и не поклонялись бородатой голове, рогатому пану, дьяволу, замороженному в девятом круге, то, наверняка, проводили бесчеловечные опыты над пленными. И охрана там должна быть усиленной.
Еще я заметил, что над восточным бастионом развивался трехцветный флаг. Это было неожиданно. По фильмам и игрушкам я знал, что фашистское знамя – красное с ядовито-черным пауком свастики в белом круге. Мне казалось, что нацисты не признавали другой символики.
Бойницы строения казались прищурившимися глазами, что пристально следили за мной. Даже арочные входные двери внутрь этой башни напоминали закрытый до времени рот.
Я не мог избавиться от ощущения, что на востоке вовсе не укрепление, а живой монстр, прикинувшийся частью замка. Чудовище словно устало, привалилось спиной к стене и уснуло.
Лишь юго-западная башня этого проклятого замка казалась самой безобидной. Я твердо решил сначала обследовать ее. Вдруг там найдется какая лазейка наружу!
Таращась по сторонам, крадучись по булыжной мостовой, я подошел к первому убитому мной в жизни человеку.