Хаим почувствовал на лице тепло утреннего солнца. Он, нарочито спокойно, спросил: "Тихо было, пока тут его светлость с войсками стоял? Или шумели они?"
Фермер усмехнулся. "Мальчишка мой к ним провизию возил, так рассказывал, что тут девку поймали, шпионку от патриотов. С ней солдаты как следует, повеселились, ну, понимаете, мистер, о чем я, — мужчина подмигнул.
— И что же, — еще более спокойно поинтересовался Хаим, — расстреляли ее, а то я второго трупа не вижу? — он кивнул на ветви дуба.
— Сбежала вместе с солдатом каким-то, — усмехнулся фермер, — должно быть, хорошо они с ним спелись. Наверное, к индейцам ушли, — он сорвал травинку и прикусил ее зубами.
Хаим спустился по вьющейся тропинке в долину: "Может быть, хоть что-то найду. Сестричка, бедная моя…, Наверняка, этот солдат ее застрелил, как только они до леса дошли. Чего еще ждать от британца".
Он посмотрел в сторону дуба. Отведя глаза, постояв несколько мгновений, Хаим стал внимательно оглядывать все вокруг. Среди куч мусора, брошенных, старых одеял, остатков еды, над которыми кружились мухи, он увидел старый, со сломанным замком сундучок.
Хаим опустился на колени и заметил, как из-за надорванной подкладки виднеется что-то желтоватое. Он развернул письмо и стал вчитываться в красивый, ровный почерк. "Вечно любящий тебя капитан Мартин Кроу, — шепнул Хаим и посмотрел на дату. "Август 1758 года, Бостон".
Он аккуратно сложил листок. Спрятав его, сжав зубы, заставив себя не думать о сестре, Хаим стал взбираться на вершину холма.
Отец лежал, закрыв глаза. Марта, что сидела у изголовья постели, увидела в его коротко остриженных волосах седину. "Год до пятидесяти", — подумала она, поправив повязку, что закрывала железную пластину на месте раны.
Мужчина не шевелился. Только прислушавшись, можно было уловить слабое, едва заметное дыхание. Марта посмотрела на фарфоровую миску, что стояла рядом с ней и позвонила.
— Спасибо, мистер О’Доннелл, — сказала она появившемуся слуге. "Мистер де Лу поел, немного. Когда будет нужна помощь, — Марта замялась, — с умыванием, я вас позову".
Когда дверь закрылась, она взяла большую, неподвижную руку отца и приникла к ней щекой, перебравшись с кресла — на пол. "Сколько так еще? — вздохнула про себя девушка. "Два раза в день овсянка, такая жидкая, что похожа на суп, уборка, поменять тряпки, поменять постельное белье, если вдруг не уследили…, Как я все это буду делать одна? И где? Папа, папа, ну что же ты мне ничего не сказал…"
Марта посмотрела на закладную и расписки, что лежали на столе в отцовском кабинете: "Я понимаю. Получается, что, если я не выплачу долги отца, то все его имущество переходит мистеру Бенджамин-Вулфу? — она указала на плантатора, что стоял у окна, не поворачиваясь, глядя в сад.
— Именно так, — прошуршал стряпчий. "Это рука вашего отца, мисс де Лу, и его печать".
— Да, — Марта проглядела бумаги, — верно. Я бы хотела показать их, — она положила изящную, белую руку на документы, — мистеру Адамсу.
Клерк из конторы Адамса подался вперед: "Мисс де Лу, вы же знаете, мистер Адамс сейчас в Филадельфии, участвует в Континентальном Конгрессе. Бостон практически отрезан войсками лорда Кинтейла. Мистер Адамс попросту сюда не поедет, а гонцу доверять такие бумаги нельзя. Да и не отправить никого на юг, это слишком опасно".
— Сколько у меня есть времени? — тихо спросила Марта, глядя на черные, чуть побитые сединой волосы старшего Бенджамин-Вулфа.
Тот молчал и стряпчий торопливо ответил: "Две недели, мисс де Лу. После этого имение официально перейдет мистеру Бенджамин-Вулфу. Если не будет выплачен долг".
Они ушли. Марта, опустившись в кресло, услышала сзади мягкий голос. Он чуть коснулся ее бронзовых волос: "Я что-нибудь придумаю, девочка, ты не волнуйся".
Марта вскочила. Подняв голову, она посмотрела в смуглое, чуть отяжелевшее лицо. "Вы могли бы их просто порвать, мистер Бенджамин-Вулф, — она вздернула подбородок, — вы же были другом папы!"
— Другом и партнером, — поправил ее плантатор. "В делах так не принято, милая, впрочем, — он поднял бровь, — это выше твоего понимания. Женщины в таких вещах не разбираются".
Марта покраснела и ответила сквозь зубы: "Папа всегда мне все рассказывал, мистер Бенджамин-Вулф. Я просто удивлена, что он скрыл от меня эту закладную и расписки".
— Ну, — развел руками Дэвид, — не хотел тебя волновать, наверное, да и собирался отдать деньги, но вот, — он помрачнел, — не получилось. Раз я теперь твой опекун, то доверься мне — я постараюсь сделать все, чтобы вы с отцом не бедствовали.
— Спасибо, — Марта вдохнула резкий запах табака: "Может быть, кольцо продать? Адамс мне его отдаст, если я попрошу. Но это надо дождаться, пока он приедет в Бостон, да и не хватит этих денег надолго, доктор, же сказал — отец может так еще два десятка лет прожить".
Теодор почувствовал теплую влагу на руке. "Плачет, — подумал мужчина. "Господи, девочка моя, пусть не волнуется, я уже скоро встану".
Он чуть дрогнул ресницами. Над ним раздался озабоченный голос: "Папа, милый, ты меня слышишь? Если слышишь — открой глаза, пожалуйста".
— Не могу, — понял Теодор. "Еще не могу, слишком тяжело. Прости меня, милая". Марта посмотрела в бесстрастное лицо отца. Отпустив его руку, закрыв лицо ладонями, она разрыдалась.
Не надо, — кто-то тихо зашел в комнату и оказался совсем рядом с ней. "Не надо, Марта, я прошу тебя — не надо".
Она, мрачно, вытерла лицо: "Папа же страдает, Мэтью, я не могу, не могу…Я все время об этом думаю. И теперь, с этой закладной, ты же знаешь, — Марта опустилась в кресло, — куда мне деваться с ним на руках? У нас даже родственников нет. Я, конечно, буду ухаживать за папой, но откуда взять деньги?"
Мэтью сел на пол рядом с ее креслом. Глядя на постель больного, юноша тихо сказал: "Послушай, я кое-что придумал. Только отцу моему не говори, пожалуйста, а то он может не согласиться".
— Не буду, — девушка помотала бронзовой головой.
Мэтью повернулся и, посмотрел в прозрачные, зеленые глаза: "Выходи за меня замуж, Марта. Я знаю, — юноша поднял руку, — ты меня не любишь, а что я тебя люблю, вот уже три года, — он пожал плечами, — так это тебя не касается, конечно".
— Как три года? — прошептала девушка.
— Так, — горько ответил он, — с того самого мгновения, как впервые тебя увидел. Мы тогда еще в снежки играли. То дело давнее, ты меня любить не обязана, Марта. Просто если мы поженимся, то отец не сможет мне отказать — он порвет и закладную, и расписки. Вы с папой останетесь жить здесь, как и раньше.
В спальне мерно тикали бронзовые часы. Марта покраснела и, скомкав в тонких пальцах кружевной платок, пробормотала: "Но если замуж, то ведь надо…"
— Ни в коем случае, — он вздохнул. "Я тебя и пальцем не трону, Марта, слово джентльмена. Как я могу, если ты меня не любишь? Может быть потом, когда-нибудь…, - он повел рукой и твердо добавил: "В любом случае, надо сначала поставить твоего папу на ноги. Я тебе помогу, я же говорил. И вообще, — Мэтью улыбнулся, — я тебе докучать, не намерен. Ты будешь тут, в Массачусетсе, а мне осенью уже надо возвращаться в университет, в Виргинию. Так что все равно — только на каникулах будем видеться. Если ты захочешь, конечно".
Он поднялся, и откинул назад золотоволосую голову: "Я бы тебе все равно предложение сделал, я сюда и ехал для этого, просто, — Мэтью вздохнул, — когда случилось это несчастье, я подумал — тебе сейчас не до этого. Может показаться, что я тебе выбора не оставляю, бесчестно навязывать себя девушке в таком положении".
Марта все молчала. Наконец, тоже встав, она спросила: "А если я соглашусь, Мэтью, что тогда?"
Юноша ласково взглянул на нее: "Тогда мы обвенчаемся. Но если ты потом придешь ко мне, когда твой отец выздоровеет, и скажешь: "Я хочу уйти", то ты уйдешь, Марта — куда хочешь. Я не могу, не имею права тебя удерживать".
— Зачем ты это делаешь? — тихо спросила девушка.
— Потому что я люблю тебя, уважаю твоего отца и потому, что я — джентльмен, — Мэтью потянулся и взял ее руку. "В давние времена рыцарь бы так и поступил, Марта, и не просил бы ничего взамен. И я не попрошу".