Она только мимолетно покраснела и продолжила танцевать.
Над, Ганновер-сквер занимался нежный, весенний рассвет, когда невысокий, светловолосый мужчина, в куртке моряка и холщовых брюках, с потрепанной сумой через плечо, постучал в дубовую дверь под золоченым вороном. Изящные буквы блестели в первых лучах солнца: «Клюге и Кроу. Anno Domini 1248».
Запахло жареным беконом и кофе. Джон пожал сильную руку: «Я уже в Уайтхолле побывал, но там меня не кормили. Вся надежда на то, что у богатейшего промышленника Англии найдется пара яиц в кладовой».
-Я всего лишь седьмой, если брать в расчет чистый капитал, без оборотных средств, - запротестовал Питер, снимая холщовый фартук. «Дэниел спит еще. Они вчера поздно с бала вернулись. То есть сегодня, - улыбнулся мужчина.
-Вовсе я не сплю, - раздался голос с лестницы. Дэниел протянул руку: «Вы на отца похожи, как две капли воды, граф Хантингтон. Мы с ним подружились, когда Парижский договор подписывали. Вы в это время, кажется, уже в Мадриде были. Очень приятно».
-Просто Джон, - отмахнулся мужчина.
-Да, я тогда только начинал карьеру, так сказать, - тонкие губы графа улыбнулись, - хотя какая у нас карьера? Это вы, дипломаты, блистаете в дворцовых залах. Мы в это время прочищаем дымоходы в тех самых дворцах, - Джон расхохотался: «Эта девочка, дочь Гениси…Она ведь здесь. Господи, я ее и не видел никогда. Гениси…, - он вспомнил тонкие, смуглые руки, что обнимали его за шею, задыхающийся, ласковый голос: «Я так люблю тебя, Большой Джон!», и вздохнул: «Пора за стол, господа».
Уже за кофе он выложил из своей сумы старые, потрепанные газеты. Джон подвинул их мужчинам: «Интересное чтение. Как вы, наверное, знаете, прошлой осенью погибли все генералы Католической Королевской Армии. После битвы при Савене остатки отрядов ушли в леса. Но де Шаретт, по слухам, жив, а тут еще вот это…- он указал на статью.
-Слухи о так называемой банде Волчицы, орудующей в глухих районах Бретани, - прочел Питер, - совершенно необоснованны. Республиканская армия держит эту местность под строгим контролем, поэтому все, кто распускает такие сплетни - являются врагами революции. Это же «Папаша Дюшен», - поморщился Питер, - желтый листок.
-В них тоже иногда печатают полезные вещи, - заметил Дэниел. «Ты думаешь…, - он не закончил и взглянул на Джона.
Тот пожал плечами.
-Кто говорит, что отца и Марту казнили, кто - что они сбежали в Вандею. Об Элизе вообще ничего неизвестно, как и о Констанце. Лавуазье все еще в тюрьме Порт-Либр. Я считаю, что нам надо разделиться, - Джон достал простой портсигар. Распахнув двери в сад, он закурил: «Ты, Дэниел, едешь через Амстердам - в Париж, со своим дипломатическим паспортом. Ищешь там Констанцу и выполняешь еще одно маленькое, - он подмигнул Питеру, - поручение».
-Я бы и сам мог, - недовольно отозвался Питер, убирая со стола.
-Мы с тобой и так головой рискуем, - Джон стряхнул пепел, - дальше Вандеи нам забираться нельзя. Меня в Париже эшафот ждет, и тебя тоже, поверь . Там сейчас не церемонятся со шпионами.
-Дэниел сам переговорит с этим человеком, Робеспьером давно недовольны, просто надо, - граф пощелкал пальцами, - как-то их подтолкнуть к действиям. Вот мы и подтолкнем. Дэниел отплывет из Дувра, легально, и легально же пересечет границу Франции. Вот только как Констанцу вывозить, если она жива…, - Джон вздохнул.
-Выпишу ей американский паспорт, - усмехнулся Дэниел, - у меня есть и бланки, и печать. Вам бы я тоже мог их сделать…- он взглянул на Джона.
Тот замахал рукой, разгоняя дым:
-Нет, нет, крестьяне в Вандее еще не научились читать по-английски. Любой комиссар Конвента, завидев вашу печать, тут же полюбопытствует - что это два американца делают в бретонской глуши. Заодно решит нас подержать в тюрьме, на всякий случай. Мы с Питером найдем в Плимуте надежного человека, - у меня есть один на примете, - и отправимся в страну, известную своим девизом: «Kentoc'h mervel eget bezañ saotret», - Джон улыбнулся.
Питер перевел: «Лучше смерть, чем бесчестие. У меня шахты в Уэльсе и Корнуолле. Нахватался, языки-то похожи».
-Это нам очень поможет, - задумчиво протянул Джон. «Так что проведем воскресенье в Мейденхеде и разъедемся - ты в Дувр, а мы в Плимут».
-Кто едет в Плимут? - раздался звонкий голос с порога. Джон замер. «Господи, - подумал он, - я не верю. Я ее последний раз видел, как она еще малышкой была…»
Зеленые глаза блеснули, мелкие кудряшки упали на плечи, красивые, пухлые губы улыбнулись. Она была в утреннем, закрытом платье из тонкого муслина и пахло от нее - свежей, будто родниковой водой, травами, весенним ветром.
Мэри взглянула в светло-голубые, прозрачные глаза: «Здравствуйте, дядя Джон. Вы меня малиной кормили, помните?».
-Помню, мисс Кроу, - сглотнул он. Склонившись, Джон поцеловал маленькую, смуглую, сильную руку.
Джон откинулся на спинку мраморной скамейки. Он ласково посмотрел на Мораг: «Ты прости, племянница, что я тебя рассматриваю. Ты очень на маму свою похожа».
Мораг зарделась, и повертела в руках вышивание: «Мама Мирьям мне говорила, дядя Джон…Вы очень мою маму любили. И бабушка Онатарио тоже о вас рассказывала».
-Любил, - он исподтишка взглянул на раскрытые двери гостиной. Изабелла сидела, склонившись над альбомом, что-то чертя. Мэри, напротив, сосредоточенно читала книгу. «Путешествия Дина Магомета», - увидел Джон название. «Это же об Индии, новое издание. Господи, что это я, краснею, что ли?».
-Мы тогда совсем юными были, - улыбнулся он. «И деда я твоего знал, Скенандоа, так что, - он поцеловал Мораг в белый, высокий лоб, - у тебя замечательная родня. Ей гордиться надо».
Девушка помолчала. «Дядя Джон, - грустно сказала она, - у меня ведь и отец был. Вы его тоже встречали. То есть, для меня он не отец, конечно, но все равно…, - Мораг смешалась и покраснела.
-Мы же за наших родителей не отвечаем, - Джон пожал ее хрупкую руку. «Отец Тедди и Дэниела владел рабами, а для них - нет ничего, хуже рабства. Так что я уверен, милая, что и ты - вырастешь такой, как твоя мама была».
-А какая она была? - с интересом спросила Мораг.
Джон задумался: «Она не боялась любви, милая».
-Я тоже не боюсь, - сказала себе Мораг. «Я сделаю то, что решила, вот и все. Тогда Тедди будет со мной. Он никогда меня не бросит, он человек чести».
-Чай готов, - позвал их Питер. Джон, поднимаясь, предлагая руку Мораг, посмотрел на женщин в гостиной - Мэри отложила книгу. Он вздохнул: «Брось, ты с ума сошел. Молодая, красивая девушка, а ты - старый холостяк. Оставь, граф Хантингтон».
Мэри взглянула в сад: «Он совсем не изменился, Большой Джон. Только возмужал, загорел, вот и все. Улыбка у него такая же, как была. Как солнце», - она мечтательно закрыла глаза и услышала голос Изабеллы: «Все же тебе стоит подумать о мистере Брокхерсте».
-Тетя, - с чувством ответила Мэри, - я о нем, думаю ровно столько же, сколько о мистере Дине Магомете, что написал вот эту книгу. Даже меньше, потому что мистер Магомет изъездил всю Индию, а мистер Брокхерст дальше Грейт-Ярмута и носа не высовывал, - Мэри фыркнула, выходя из гостиной. Изабелла, захлопнув альбом, развела руками.
Уже в кабинете, распечатывая дневную почту, Питер пробежал глазами какое-то письмо: «Майкл приезжает вместе с Джованни. Они привозят Тедди, в Итоне согласились отпустить его на несколько дней. Джон, ты с ним поговори, только осторожно. Мальчику семнадцать лет, совершенно незачем ему с нами во Францию ехать.
-Конечно, - кивнул Джон и запер дверь: «Итак, Дэниел, человека, с которым ты встретишься в Париже, зовут месье Жозеф Фуше…»
Но все время, пока он говорил, пока они просматривали карты Бретани, Джон видел перед собой большие, веселые глаза, сладкие, цвета темной малины, губы. Он слышал нежный голос: «Конечно, я хожу под парусом, дядя Джон. Папа меня с четырнадцати лет помощником брал. По моим лоциям все озеро Эри плавает. Помните наше Эри? - она улыбнулась. Джон тихо ответил: «Я все помню, мисс Кроу».