Над огнем висел закопченный котелок, вкусно пахло супом. Майкл, оглянулся на землянки: «Сколько у вас народу, месье де Шаретт?»
Генерал открыл вино. Он мрачно отозвался, разливая его в оловянные стаканы: «Две сотни тут постоянно прячутся. Им в деревни хода нет. И сотню крестьян мы еще поднимем, конечно. У ее светлости тоже сотня, - он махнул рукой на еле видную в тумане фигурку Марты.
Землянки были вырыты на сухом острове, посреди болота. Отсюда Майкл даже не видел гать, которую они миновали по пути к лагерю - все было окутано белесой, холодной пеленой, верхушки деревьев уходили в серое, мрачное небо. Он поежился. Мэри строго велела, помешивая суп: «Поешь, и сразу спать, ты все-таки ранен».
Элиза оглянулась - брат стоял рядом с матерью. Она только и разобрала в тумане, что его светловолосую голову.
-Четыре сотни, - посчитал Питер. «Месье де Шаретт, но ведь была…»
Генерал выпил сразу половину стакана и хмуро ответил:
-Была Католическая Королевская Армия, господа. Вы хоть знаете, - он тяжело вздохнул, - сколько мы человек потеряли той осенью…, Всех офицеров, один я остался. Хоть Теодор теперь в безопасности, - он невесело улыбнулся. Мэри поторопилась сказать: «Давайте ваши котелки, господа. Это мы с тетей Мартой варили, из уток с картошкой, очень вкусно».
Вокруг костра наступило молчание. Майкл, пробуя суп, подумал: «Хлеба у них нет. Да какой хлеб, крестьяне еле на овощах выживают».
-И вы собираетесь с четырьмя сотнями человек атаковать Ренн? - поинтересовался Питер.
-Да, - тяжело ответил де Шаретт, хлебая суп, - Деметр превратил наши земли, - он повел рукой вокруг, - в пустыню, вы сами видели. Так что мой долг - убить его. И убивать всех республиканцев, что перейдут нам дорогу.
-И сколько еще вы будете продолжать? - Питер снял очки.
-Папа, - предостерегающе заметил Майкл.
-До последней капли крови, месье Кроу, - темные глаза де Шаретта заблестели яростью. Генерал отодвинул котелок. «Вы приехали сюда, из вашей благополучной, сытой страны. Англия палец о палец не ударила, когда Франция истекала кровью, и дети становились сиротами! - он встал. «Где были обещанные нам графом Прованским корабли? Мы осаждали Нант, каждый день под пулями гибли люди, а вы даже не подумали послать сюда военную эскадру!»
-Месье де Шаретт, - Питер тоже поднялся, - я не имею никакого отношения к правительству Великобритании, а граф Хантингтон, - он кивнул на Марту и Джона, что сидели у края болота на каком-то бревне, - он приговорен Комитетом Общественного Спасения к смертной казни. Его светлость сделал в Вене для ваших эмигрантов, столько…
-Да, - устало махнул рукой де Шаретт, - бежать, конечно, легче всего. В Лондон, в Австрию, в Россию…, Только если все убегут, - он вскинул побитую сединой голову, - кто будет защищать народ Франции от этой шайки головорезов?
Генерал замолчал. Они услышали горький, тревожный крик птицы, что кружилась над лагерем.
-Спасибо за ужин, - он поклонился в сторону Мэри. «Землянку свою вы видели. Мадемуазель Кроу будет ночевать с ее светлостью и Элизой, в замке. Тут недалеко». Де Шаретт, было, подхватил с земли свою куртку, но повернулся к Питеру, держа ее в руках: «Вы можете уехать, конечно…»
Питер поднял руку: «Месье де Шаретт, мы здесь не только для того, чтобы помочь нашим родственницам, но и, разумеется, сделаем все…»
-Хорошо, - вздохнул генерал и помолчал: «Спасибо вам. Завтра соберемся, будем думать - как нам распределить силы для атаки».
-Я займусь оружием, так что все, что вам нужно, будет в порядке, - Майкл отпил вина. Де Шаретт, накинув на плечи куртку, повторил: «Спасибо. Спокойной ночи, господа».
Он ушел - медленной походкой смертельно усталого человека. Элиза, прижавшись к боку Мэри, попросила: «Ты мне должна непременно, непременно все рассказать - об Америке, о наших родственниках, о Мораг…Я так рада, что ты приехала…»
-Расскажу, конечно, - девушка обняла худые плечи Элизы и строго заметила: «Дядя Питер, Майкл, капитан Фэрфакс - идите спать, видно же, что вы устали. Мы подождем тетю Марту с Джоном и тоже пойдем».
-Вас проводить надо, - Фэрфакс посмотрел на зеленую точку Венеры, что виднелась над темными верхушками деревьев. «Все же вечер на дворе».
-Не надо, - раздался за их спинами тихий голос. Питер понял: «Она ведь совсем не изменилась. Только морщины… - он посмотрел на резкие линии по углам тонких губ. Марта присела к костру и что-то шепнула дочери. Та кивнула. Поднявшись, Элиза пошла по тропинке, к так и сидящему на бревне Джону, исчезая в тумане.
-Тяжело ему, - Марта приняла от Мэри котелок с супом и коротко улыбнулась: «Спасибо, милая. Мы сами дойдем, - она посмотрела на капитана,- здесь недалеко, и дорога известная. Спокойной ночи».
-У нее кольца нет, - увидел Питер и вспомнил грустные, зеленые, глаза Элизы: «Алмаз я солдатам отдала, когда папу казнили, и мама умирала. Так я ее и спасла. Только крестик остался, - девочка положила руку на худые ключицы.
-Найду и верну ей, - пообещал себе Питер. Превозмогая желание коснуться ее бронзового, стриженого затылка, обнять и больше никогда не отпускать, он ответил: «Спокойной ночи Марта, хороших вам снов».
-Да, - она все смотрела куда-то вдаль, на густой туман, грея руки о закопченный котелок. «Вам тоже. Завтра будет тяжелый день, начнем готовить атаку на Ренн. Так что выспитесь, - велела женщина.
Уже у входа в землянку Питер обернулся, - она сидела, взяв руку Мэри, что-то ей рассказывая.
-Оставь, - велел себе мужчина, шагая в сырой, кислый запах пота, в храп и сопение людей, - оставь, видишь же - не до тебя ей. И никогда ты ей никем, кроме друга, не станешь».
-Ты что, папа? - услышал он за своей спиной голос Майкла. Снимая очки, Питер ответил: «Ничего, сыночек, ничего».
Элиза потянулась, и стерла слезы с лица брата:
-Не надо, милый, не надо…Господи, - вдруг вырвалась у девочки, - как же мы без папы будем? Джон, Джон, - она прижалась щекой к его руке, - я ведь думала, что и мамочка тоже умрет…, У нас братик был, маленький, такой маленький, - девочка тихо завыла. Джон, испугавшись, прижал ее к себе: «Все, все, милая, все закончилось…»
-Их на кладбище Мадлен похоронили, и папу, и Джорджа, - девочка вытерла нос рукавом куртки. «Во рвах, куда казненных сбрасывали. Мы братика окрестили, хоть он и мертвый родился. Акушерка сказала, что так правильно…»
-Правильно, - согласился Джон. Герцог велел себе: «Когда все это закончится, поедешь, найдешь их...- он глубоко вздохнул, - и похоронишь там, на кладбище Мадлен, в семейном склепе».
-А Констанца пропала, - грустно добавила Элиза. Джон невольно улыбнулся: «Дядя Дэниел ее искать поехал, он выполнит то, что обещал».
-Тогда хорошо, - Элиза все не выпускала его руки. Девочка, страстно, проговорила:
-Надо быстрее атаковать Ренн, я принесла сведения о солдатах. Там Жюль, мой друг, вы нас на рынке видели. Деметр его, наверняка, в тюрьму посадил. Он ведь маркиз де Монтреваль, Жюль, - объяснила Элиза.
-А эта девушка, там, на рынке…, - Джон почувствовал, что краснеет и усмехнулся: «Хорошо, что темно уже, Элиза не заметит».
Сестра прихлопнула комара на шее: «Как отойдешь от костра, они сразу лезут. У нас в замке их тоже много - озеро рядом. Это старшая сестра Жюля, Мадлен, она послушница, тайно. Раньше в монастыре жила, а теперь - в миру».
Элиза пристроила голову у него на коленях. Джон, достав трубку, закурив, неслышно вздохнул:
-Послушница, значит…, А ты уже и придумал себе что-то, дурак. Как с Мэри - девочка сюда не из-за тебя поехала, нужен ты ей, а потому, что характером - вся в дядю своего. Он и после расстрела выжил, и экипаж фрегата подбил на сторону американцев перейти. Кровь Ворона. Так тому и быть. А Мэри, - он внезапно улыбнулся, - я сделаю предложение, о которого она не сможет отказаться. Папа был бы доволен.
Элиза зевнула. Джон спохватился: «Сейчас к маме тебя отведу».
-Покури еще, - сонно велела ему сестра. «Хотя бы комары не кусают».
-Ренн мы атакуем, - задумчиво проговорил Джон, гладя ее белокурую голову. «Это я тебе обещаю, сестричка».