Мадлен сглотнула и оправила платье: «Когда мне можно будет увидеться с братом?».
-Когда я захочу, - буркнул Деметр. Развалившись в кресле, комиссар принялся за еду.
-Принеси жаркое, - велел он, вытирая губы застиранной салфеткой, - и займись камином. Что застыла столбом, - он обгрыз куриную кость, и выплюнул ее на скатерть, - шевелись, дура.
Мадлен спустилась на кухню. Прислонившись к стене, девушка тихо заплакала. На деревянном, длинном столе лежал нож. Она вспомнила себя, пятилетнюю, - Мадлен стояла коленями на табурете, облокотившись на этот же стол. Девушка услышала ласковый голос повара: «Очень хорошо, ваша светлость. Мы уже вымесили тесто, а теперь будем лепить булочки».
Запахло ванилью, пряностями, теплом очага. Рядом зашуршало шелковое платье матери. Мадлен, сглотнув, всхлипнула.
-Нельзя, нельзя, - напомнила себе Мадлен, - самоубийство - великий грех. Только Господь решает - кому жить, а кому - умирать. Надо дождаться, пока он освободит Жюля. Бедный мой братик, совсем один...- Мадлен вздохнула. Подняв ведро с грязной водой , - она мыла пол, девушка открыла дверь, что вела во двор.
-Что там? - спросил Джон у Питера. Тот лежал на крыше сарая, что выходил на зады отеля де Монтреваль.
-Служанка, - тот пригляделся, - воду выплеснула. В столовой..., Да, это столовая, - уверенно сказал Питер, - свечи горят». Он поднял голову: «Видно, там ест кто-то. Девушка появилась, с блюдом. Пошли, - велел он Джону, что стоял за углом пристройки, - она дверь не закрыла. Спрячемся на чердаке и будем ждать».
Джон ухватился за сильную руку Питера. Мужчины, оглядевшись, - на заднем дворе никого не было, караул стоял у парадного входа , - спрыгнули на мощеный двор.
Они прокрались через кухню на черную, узкую лестницу, что вела наверх, в бывшие комнаты слуг. Джон застыл: «Тихо!»
-Спустись к охране, - донесся до них скрипучий голос, - пусть начальник караула явится ко мне в кабинет. Потом отправляйся в спальню и жди меня, - мужчина расхохотался. Джон поморщился:
-Вот и комиссар Деметр. Ладно, все понятно. Пошли, - он подтолкнул Питера, - нам надо на рассвете с ним покончить, и потом присоединиться к людям де Шаретта.
Когда они оказались на пустом, пыльном чердаке, Джон, придвинул к двери какой-то сундук: «Света зажигать нельзя, да у нас и свечей нет, а покурить можно».
Питер принюхался - даже здесь пахло крепким, грубым табаком. Джон набил трубку. Прислонившись к стене, герцог чиркнул кресалом. Он курил, глядя куда-то вдаль, на темнеющее в маленьком окне небо. Потом, Джон горько сказал: «Все это, конечно, обречено на провал. Де Шаретт, восстание..., Сам видишь, они задыхаются. Мы убьем Деметра, а сюда пришлют следующего мерзавца».
-Все равно, - Питер закинул руки за голову, - надо выполнять свой долг, юноша. Твой отец бы поступил точно так же.
-Юноша, - усмехнулся герцог. «Я тебя всего на десять лет младше».
-И на два брака, - Питер зевнул. Джон вспомнил: «Пропала. Она не могла бросить брата, никогда. А если Жюля уже казнили? Нет, Элиза бы знала. Она тут два дня на рынке отиралась, услышала бы о таком. Мэри молодец, когда выберемся отсюда, я с ней поговорю».
Он услышал веселый голос Майкла Кроу: «У мисс Мэри не только с навигацией все хорошо, но и с техникой. Мы с ней вместе бомбы делали».
Мэри развернула план города. «Двенадцать тайников, в каждом - по два фунта пороха. Как только мы услышим взрыв на реке, я, Майкл и Элиза - приведем в действие запалы. Мы их намеренно так расположили, Джон. Каждый из нас отвечает за четыре тайника, расположенные рядом. Это Майкл придумал, - Мэри улыбнулась.
-Мы в шахтах так работаем, - юноша ласково посмотрел на Мэри. «А карту - она рисовала. На что я хороший чертежник, а Мэри - лучше».
-Меня папа научил, - смуглые щеки покраснели.
Питер устроился на полу, подложив под голову куртку: «Когда все это закончится, я поеду в Бат, сниму там номер с огромной кроватью, и высплюсь, наконец. Не на земле, не в лесу, и не под телегой».
-А я, - Джон зевнул, - возьму мальчишек и отправлюсь в Озерный Край. Все равно мне в Вену только осенью возвращаться. Поохотимся, рыбу половим...
Они помолчали. Питер вдруг спросил: «Как думаешь, тут при нашей жизни восстановят монархию?».
Джон открыл один глаз:
-Граф Прованский не переживет, если этого не случится. Он и так уже - племянника своего в могилу свел, в погоне за троном, мерзавец. Но доказательств, что это именно он предал отца и Марту - у меня нет. К тому же, - мужчина пожал плечами. «Ставь благо государства выше собственного. Так что пусть становится королем. Лучше, чем эта шайка сумасшедших».
-Их тоже, - Питер зевнул, - скоро свергнут. Читал же ты, что Теодор из Петербурга написал? Об этом молодом генерале, французском.
-Наполеон Бонапарт, - задумчиво сказал Джон. «Надо подумать, Питер, спасибо тебе. Ну и голова у тебя все же».
Его собеседник усмехнулся:
-В моем деле, Джон, тоже важно уметь предвидеть. Новые рынки, колебания цен..., Почему я в эту паровую тележку столько денег вкладываю? Именно поэтому. Когда корабли будут двигаться силой пара - мои обороты взлетят до небес, - мужчина потянулся: «Тележку мы увидим при нашей жизни, и прокатимся на ней, обещаю».
-Ну-ну, - хмыкнул Джон, но Питер уже спал.
-Надо и мне, - Джон устало закрыл глаза. Перед ним было озеро - уходящее за горизонт, подернутое легким туманом. Мадлен стояла на берегу, с распущенными по спине, светло-русыми волосами, на голове у нее был венок из полевых цветов. Она приподняла подол льняной рубашки. Зайдя в воду по щиколотку, улыбнувшись, Мадлен протянула к нему руку. Где-то плеснула рыба. Джон, воткнув удочку в песок, поднявшись, обнял ее. Она вся была, как цветок, - тонкая, гибкая, и губы ее были свежими, словно вода в роднике.
Он все целовал ее, а потом пообещал себе: «Я найду ее, обязательно найду - где бы она ни была».
Они проснулись на рассвете. Джон посмотрел на свой простой, стальной хронометр:
-Шесть утра. Караул только что отправился спать. Смена придет в четверть седьмого. Спасибо Элизе, она тут все рассмотрела. Сейчас Фэрфакс со своими людьми взорвет мост, нам надо поторапливаться, - он вскочил, и взвесил на руке пистолет
Питер прислушался - с улицы доносился скрип тележных колес, людские голоса, блеяние овец.
-Рынок съезжается, - заметил мужчина, - значит, они уже стали проходить в город. Пора, - Питер перекрестился.
В особняке было тихо. Они, спустившись вниз, застыли у пробитой пулями, кое-как заделанной позолоченной двери.
-Шевелись, - услышали они грубый голос Деметра. «Я тебя научу, как надо обращаться с мужчиной, дрянь!»
Женщина тихо заплакала. Джон, выругавшись себе под нос, высадил дверь ударом ноги. «Что за черт! – зло сказал Деметр, обернувшись. Джон посмотрел на девушку, что стояла на четвереньках, в завернутой до пояса холщовой рубашке. Светло-русые волосы свесились ей на лицо, она застыла, не двигаясь. Джон, наставив на комиссара пистолет, спокойно спросил: «Это кто?»
-Моя жена, - еще успел ответить Деметр. Джон, поправил его: «Вдова». Запахло порохом, из простреленного горла хлынула кровь, Деметр покачнулся и упал на спину.
Посмотрев на труп, Питер открыл рот. Справившись с удивлением, он услышал дрожащий голос девушки: «Это вы...».
За окном раздался взрыв. Джон, протянув руку Мадлен, вежливо сказал:
-Меня зовут Джон Холланд, герцог Экзетер. Это мистер Питер Кроу. Мы в Ренне с отрядами генерала де Шаретта. Они сейчас атакуют город. Ваша светлость, нам надо уйти отсюда, сейчас появится караул, а у нас всего два пистолета. Мы подождем вас за дверью.
Джон повернул бронзовую ручку . Питер спросил: «Ты видел, что у него...?»
Тот только покрутил головой: «Не знал я, что такое бывает. Этот мерзавец..., он принудил мадемуазель де Монтреваль выйти за него замуж, наверняка. Ценой жизни Жюля».
Она открыла дверь - высокая, тонкая, в скромном платье: «Я готова».