-Домой, - подумала она, вспомнив бесконечные леса, прозрачную воду озер, голубые горы, что виднелись на западе. «Элиза права, надо вернуться домой».
-Съездим, - она поцеловала высокий, белый лоб: «Ложись. Ты устала, вы сегодня с Жюлем гребли».
-Жюль волнуется, - Элиза неудержимо зевнула, - волнуется..., что у них денег нет..., Он сказал, что работать пойдет.
-Жюль пойдет учиться, - строго заметила мать. «Как и ты, дорогая моя». Она прижала к себе дочь и подышала ей в ухо: «Спи, утенок».
-Только при Жюле меня так не называй, мамочка..., - сонно потребовала Элиза. «Не буду, - усмехнулась мать и услышала размеренное, спокойное дыхание девочки.
-Тедди увижу, - улыбнулась Марта, - может быть, даже на выпускной вечер его успеем. Потом отплывем домой. Денег у меня много, до конца жизни хватит. Тедди закончит Кембридж, вернется в Бостон, женится...Элиза выйдет замуж, я могу ее привезти потом в Лондон. Джон ее представит ко двору. А я буду с внуками возиться, - Марта замерла. Кто-то шел по берегу - легко, почти неслышно.
-Мужчины спят уже, - она взглянула на две лодки, что лежали поодаль. Зашуршало платье. Марта, увидев в свете костра русые косы, вздохнула: «Бедная девочка. Сама не своя ходит. Ничего, как приедет в Англию, так оправится, забудет о том мерзавце...»
Мадлен присела на песок и протянула руки к костру. «Ваша светлость..., - раздался сзади тихий голос. Девушка вздрогнула. Джон обругал себя: «Что ты за дурак, она же боится еще».
-Я дозорным был, - смешливо сказал он, устраиваясь напротив. «А сейчас капитан Фэрфакс меня сменил, а спать что-то не хочется. Вам тоже?»
Она взглянула на него поверх пламени. Щеки ее раскраснелись. Джон увидел русую прядь, выбившуюся из косы, спускавшуюся на белую шею.
-Все, хватит, - разозлился он. «Сейчас я ей все скажу. Откажет, так откажет».
-Мадемуазель де Монтреваль...- начал он. Девушка горько поправила его: «Мадам Деметр...»
-Мадемуазель де Монтреваль, - упрямо повторил Джон, - пожалуйста, выслушайте меня. Я знаю, что сейчас покажусь сумасшедшим, но я совсем, совсем не могу, ни о чем думать, кроме вас..., С тех пор, как я вас на рынке увидел. Простите, что я тогда выругался..., Мадемуазель де Монтреваль, вы просто скажите - по душе ли я вам? Если нет, - он вздохнул, - я вас с Жюлем довезу до Англии, буду вам всегда помогать, и просто останусь вашим преданным слугой. А если да..., - он осекся, не в силах продолжать, боясь взглянуть на ее лицо.
Мадлен все молчала. Поднявшись, - Джон сразу встал, - девушка тихо проговорила: «Я не гожусь в жены, ваша светлость...»
-Позвольте мне самому это решать, мадемуазель де Монтреваль, - попросил Джон. Ее длинные пальцы все перебирали край шали.
-Я не гожусь в жены, - повторила Мадлен, и губы ее задрожали. «Я и в монахини больше не гожусь, я...- она выдохнула и поморщилась, - я просто спрячусь где-нибудь в деревне. Я теперь навсегда..., - она помотала головой. Пробормотав: «Простите, ваша светлость», - девушка быстро ушла.
Джон все стоял, опустив руки. Потом, выругавшись, он медленно двинулся к лодкам, где спали мужчины.
Мадлен сидела, закутавшись, привалившись спиной к влажному дереву, стуча зубами.
-Он такой же, - подумала девушка. «Все мужчины такие же, как тот..., Господи, как же с ними живут? Я ведь знаю, слышала..., Когда Франсуаза вышла замуж, она потом приехала меня навестить, в монастырь..., Она вся сияла, а когда я спросила: «Как это?», только закатила глаза: «Лучше всего на свете». Она мне солгала? Но зачем? Я помню, мама и папа все время за руки держались, улыбались..., Но как? Как такое возможно? Значит, мама просто терпела, и все..., Притворялась ради нас».
Она вспомнила его дурно пахнущий рот, запах табака, толстые пальцы. Вскочив, подбежав к реке, девушка встала на колени.
Ее рвало. Потом Мадлен тихо зарыдала и почувствовала, что кто-то ласково обнимает ее за плечи.
-Маму тоже рвало, - испуганно вспомнила девушка. «Когда она Жюля носила. Господи, сжалься надо мной, пожалуйста».
-Не надо, не надо, милая, - Марта привлекла ее к себе. Мадлен, уткнувшись лицом в прохладный холст куртки, засунув пальцы в рот, прорыдала: «Я не могу..., не хочу..., Господи, но ведь это грех, грех, ваша светлость..., Грех убивать дитя!»
Марта все молчала, покачивая ее: «Пойдем, поспим. От одного дня ничего не изменится, милая».
Она уложила девушку рядом с Мэри. Подождав, пока Мадлен успокоится и заснет, женщина улыбнулась, - светло-русые косы и темные кудряшки перемешались. Марта погладила девушек по головам, и, поправив на дочери куртку, перекрестила их: «Все устроится».
Жюль и Элиза тащили по мокрым камням сетку, где шевелились лангусты. «Сейчас сварим, - девочка облизнулась, - и будет очень вкусно. Так ты в школу пойдешь?»
-Я английского не знаю совсем, - мрачно отозвался подросток. «Как я учиться буду? И деньги..., - он махнул рукой. «Его светлость, - Жюль кивнул на далекий костер, - сказал, что в Лондоне много эмигрантов французских, нам помогут. Все равно, - мальчик тяжело вздохнул, - надо самому зарабатывать. Как вырасту, стану офицером, и пойду воевать с этой швалью, - презрительно добавил Жюль.
Море, - темно-синее, волнующееся, было покрыто белым барашками, ярко светило солнце, розовый гранит берега был совсем теплым.
-Искупаюсь, - решила Элиза, - сразу после обеда. И Мэри с Мадлен уговорю, и мамочку. Там бухта есть маленькая, ее и не видно совсем. Мадлен такая грустная ходит, плачет ночью, я слышала. Может, Жюля спросить, что с ней, - она бросила взгляд на мальчика и рассмеялась: «А ты загорел!»
-Так солнышко, - ласково сказал подросток. «Тут хорошо, - он окинул взглядом берег, - мы до войны с родителями в Динан ездили, каждое лето».
Русые волосы Жюля шевелил ветер. Он смешливо потянулся: «Я с утра уже до «Молнии» сплавал и обратно. Капитан Фэрфакс сказал, - как только груз из Сен-Мало привезут, вечером, на шлюпках, - мы сразу отчалим. В Англии красиво? - поинтересовался подросток.
-Мамочка говорит, что да, - вздохнула Элиза. «Я и не помню Англию, я в Париже выросла. Ты со всеми познакомишься, - она стала загибать пальцы, - с моим братом, с Пьетро, с Франческо, с Мораг, она тоже американка. Мы с мамой в Америку поедем, - девочка остановилась. Вытерев пот со лба, она сбросила куртку.
-Жарко, - сказала Элиза. Она подозрительно спросила, развязывая шнурки у воротника рубашки: «Что это ты покраснел?»
-Не смотри туда, - велел себе Жюль. Он отвел глаза от белоснежной шеи, - на ней блестел крестик - вычищенный, золотой, с маленькими изумрудами.
-Это моей бабушки..., - Элиза начала считать на пальцах и сбилась. «Ее звали мадам де ла Марк, она жила во времена королевы Елизаветы, и была женой турецкого султана. А сама в России родилась. Ее тоже Мартой звали».
Жюль открыл рот и недовольно ответил: «Покраснел потому, что жарко, вот и все».
-У дяди Питера есть ее портрет, ты увидишь, - добавила Элиза. Девочка грустно подумала: «А мамочкин портрет пропал. Хорошо, что дядя Теодор и тетя Тео поженились, пусть будут счастливы».
-А ты вернешься из Америки? - поинтересовался Жюль.
-Не знаю, - пожала плечами Элиза, и помахала рукой: «Вот и мы!»
Она повернулась к Жюлю и лукаво добавила: «Но ведь всегда можно писать друг другу, маркиз де Монтреваль».
-С удовольствием, леди Холланд, - изящно поклонился он. Дети побежали к костру, волоча за собой сеть.
Мэри сидела на камнях, поджав под себя ноги, пристроив рядом удочку. Влажные кудряшки падали на смуглую шею. Она, посмотрев на дергающуюся бечевку, ловко подсекла рыбу.
Вдалеке виднелась шлюпка. Девушка, приглядевшись к ней, поняла, что Майкл сидит на веслах. «В Сен-Мало пошли, за вином, - она увидела рядом с Майклом голову капитана Фэрфакса. «У Майкла плечо совсем зажило, даже раньше свадьбы, - Мэри поняла, что улыбается.