Пролог
Танжер, лето 1557 года
Полуденное солнце заливало гавань беспощадным светом, на берегу не было ни единого человека, горожане попрятались в увитые зеленью тенистые дворы, поближе к плеску фонтанов.
На палубе было невыносимо жарко. Степан Воронцов подозвал помощника.
— Вечером возьмем товар, ночью выйдем. Ветер пока восточный, нечего время терять, к рассвету доберемся до Лагуша.
— А все вчера выгрузили? — спросил помощник, сверяясь с описью.
— Дай-ка, — Воронцов поводил пальцем по строчкам. — Вроде все. От губернатора не приезжали?
— Нет пока, — помощник вздохнул. — Сдать бы этот фарфор с глаз долой, еще хорошо, что не побилось ничего в дороге.
Губернатор Гоа, где они стояли под погрузкой — специи, шелк, жемчуг, — передал с «Клариссой» подарок на свадьбу для своего родственника, наместника в Танжере, — тончайшей работы китайский фарфоровый сервиз ручной росписи.
— Мог бы и со своими португальцами отправить, — посетовал помощник. — Вон их сколько рядом швартовалось.
— Португальцев много, а «Кларисса» одна, — рассмеялся Степан. — Поеду-ка я сам к наместнику, отвезу ему подарок, а то кто его знает, когда они кого-нибудь прислать соизволят. Нечего нам тут стоять, в Бордо груз ждет.
На двери капитанской каюты, которую Степан занял после смерти Якоба Йохансена, была прибита подкова — на удачу.
Еще на Молуккских островах старому капитану было плохо, но он крепился, гонял матросов, а спустившись в каюту, лежал, тяжело дыша, прикладывая к голове мокрую тряпку.
— Стефан, — сказал Йохансен той ночью. — Приведи «Клариссу» домой.
Воронцов испуганно вытаращил глаза. За три года он стал хорошим штурманом, юношескую порывистость, из-за которой он впервые встав за штурвал «Клариссы», чуть не посадил ее на банку в Северном море, сменил трезвый расчет. Но все равно на борту были моряки куда опытней его, люди, сызмальства привыкшие к качающейся под ногами палубе.
Йохансен, выслушав все это, вяло ругнулся и попросил Степана набить трубку.
— Дурак, — сказал он, полулежа на узком высоком рундуке. — Я же вижу, как ты корабль ведешь, как море чуешь. Я еще в Колывани понял, что быть тебе капитаном.
Якоб Йохансен умер на рассвете, в двух днях пути от мыса Доброй Надежды. Когда его тело, зашитое в парус, ушло под воду, Степан оглянулся невидящими глазами на команду, и, пройдя сквозь людей, встал к штурвалу.
Сейчас его первый корабль стоял на рейде Танжера. «Кларисса» была ходкой, недаром португальские корабли, вышедшие позже, безнадежно отстали.
О том, что случилось потом, Степан предпочитал не вспоминать, его левая рука была до сих пор перевязана. В прошлом году на зимовке в Сент-Джонсе он сдуру отдал себя в руки местного умельца. Йохансен не стал ругать его, увидев свежую звезду между указательным и большим пальцем, только сокрушенно покачал головой. Впрочем, у самого Йохансена была такая же, только уже выцветшая от времени.
Дон Бернардим де Карвальо, губернатор Танжера, наместник короля Себастьяна и недавний молодожен, проснулся после сиесты не в настроении. Прошел всего месяц с тех пор, как он с большой помпой обвенчался с юной Изабеллой в соборе девы Марии в Лиссабоне.
Новобрачной не нравился Танжер. Пятнадцатилетняя девушка, вывезенная из галисийского монастыря, страдала от жары и головной боли, дичилась людей, и муж не был исключением.
Вот и сейчас, послав к Изабелле слугу, де Карвальо знал, что тот скажет по возвращении, что сеньора лежит и передает, что не встанет. Он вздохнул и позвонил, чтобы принесли парадный костюм. Внизу ожидал капитан торговой шхуны с подарком от его дальнего родственника, губернатора Гоа.
— Сеньора Изабелла! — служанка вбежала с балкона в прохладную затемненную комнату.
— Приехал какой-то мужчина!
— Откуда ему взяться в этой дыре, Пепита? Это наверняка какой-нибудь берберский дикарь.
— Нет, нет, сеньора, выглядит как добрый христианин! Темноволосый, с черной повязкой на лице, оставил коня слуге и зашел в дом. Моряк вроде.
В дверь постучали. Пепита выпорхнула из спальни и тут же снова просунула голову в полуоткрытую дверь.
— Сеньора, дон Бернардим прислал сказать, что приехал капитан «Клариссы» и привез от губернатора подарки из Гоа.
— Капитан «Клариссы»? — Изабелла рывком села на сбитых простынях. — Неси одеваться.
Когда она вошла в залу, Бернардим с гостем негромко переговаривались у окна. Немецкий капитан был почти на голову выше ее мужа и много шире в плечах.
— Капитан, — сказал губернатор, донельзя изумленный тем, что Изабелла соизволила выйти, — позвольте представить вам мою супругу, донью Изабеллу Хуану Марию де Карвальо ди Жоао.