— Наконец-то, — услышал он сзади голос Волка.
— А ты, я смотрю, сияешь, — хмыкнул Николас, — когда мы туда, — он махнул рукой в сторону севера, — плыли, ты хуже выглядел.
Волк поднял бровь и лениво ответил: «Сплю, знаешь ли, хорошо. Давно я так не спал, дорогой капитан. И самое приятное — теперь так будет всегда. А вы что вскочили? — он обернулся к трапу.
— Ходить желаем, — улыбнулась Мэри, — а в каюте места мало. Она была в шелковом, лазоревом платье, отросшие, белокурые волосы — прикрыты большим беретом. «Шубку надень, — велел Волк, — тут ветер. Подожди, я тебе принесу».
Он спустился вниз, а Марта, цепляясь за руку матери, бойко подошла к румпелю. Николас посмотрел на бронзовые косички и сказал, улыбаясь: «Ну, скоро бабушку свою увидишь».
— Баба! — согласилась девочка, и спросила у матери: «Питер?»
— Да спит еще, — рассмеялась Мэри, и, почувствовав на своих плечах подбитую соболем, бархатную шубку, едва слышно сказала: «Спасибо».
Волк чуть заметно, быстро прикоснулся губами к белокурому виску и подумал: «Господи, как я ее люблю». «Пойдем, — он подал руку девочке, — погуляем с тобой, доченька, расскажу тебе — что тут на берегу».
Мэри проводила их глазами, и, прислонившись к борту «Ворона», вздохнув, подумала:
«Правильно все-таки, что не стали мы Энни с Джоном там, в Амстердаме венчать. Еще три недели ждать бы пришлось, и то — там сначала в ратушу надо идти, и уж потом — в церковь.
И так уже, наверное, матушка себе места не находит».
— Купят лицензию, и через неделю обвенчаются, — прервал молчание Николас. «Не они первые, не они последние».
— Это если она завтра рожать не начнет, — вздохнула Мэри. «Хотя Мирьям сказала, что все в порядке, но мало ли, — женщина пожала плечами и вдруг рассмеялась: «А ты у нас опять дядя, хорошенькая какая девочка у них родилась, на Мирьям похожа».
— Эстер, — нежно сказал Николас, — в честь мамы ее. Я ее хорошо помню, донью Эстер, — он посмотрел на паруса и крикнул: «Давайте прибавим, мистер Хантер, хочется уже быстрее на якорь встать».
— Смотри, — сказал Волк, держа на руках Марту, — вот Дептфорд. Там твоя тетя живет, и дядя Николас, и дети их, мальчики, двое. А мы тут немного побудем и в Париж поедем. Тебе там понравится, — он покачал девочку и подумал: «Нам с Мэри тоже обвенчаться надо. Ну, тихо, понятное дело. Громко, — он почувствовал, что улыбается, — это уже в Париже. Квартиру-то можно не менять, в этой места много, детскую только надо сделать».
Марта поерзала и велела: «Сама!»
— Сама, конечно, — согласился Волк и поставил ее на палубу.
— Питер, — радостно закричала девочка, увидев каштановую голову ребенка. «Питер!». Она вырвала ладошку и побежала к трапу.
— Одиннадцать месяцев, — смешливо подумал Волк, — а вон, сама уже бегает. Ничего эта девочка не боится.
— Пусть их гуляют, — Мэри подошла к Волку, и, вглядевшись в берега, сказала Констанце:
«Господи, как я по Лондону соскучилась, три года ведь прошло».
— А я, — Констанца держала на руках Джордана, который недоверчиво вертел головой, — не поверите, уже хочу обратно. Все-таки высокие широты — значительно лучше для астрономических наблюдений.
— Это когда бурана нет, — усмехнулся Волк, и, обернувшись, спросил у Джона Гудзона: «Что там Энни?»
— Я ее попросил пока не вставать, — Джон махнул рукой. «И так, — юноша вздохнул, — еле-еле сюда доплыли, а ведь еще венчаться».
— Ты вот что, — велел Волк, отводя его в сторону, — сразу езжай за лицензией, как отцовские деньги получишь. Ну, впрочем, они у твоего дяди Питера лежат, тут затруднений не будет. И через неделю венчайтесь.
— Я слышал, мистер Майкл, есть особая лицензия, — юноша помялся, — она хоть и дорогая, но по ней можно сразу обвенчаться, чуть ли не в тот, же день, и в любой церкви.
— Это только для членов парламента и пэров Англии, — вздохнул Волк, — ее архиепископ Кентерберийский выписывает, ну, его канцелярия в Лондоне. А мы с тобой, — он усмехнулся, — к ним не относимся. Смотри, — он перегнулся через борт, — якорь бросают. Иди, помоги Энни одеться, и сразу в лодку.
— Так, — сказала Мэри Констанце, — ты бери Джордана, а я этих — она кивнула на Питера и Марту, что медленно, держась за руки, ходили по палубе, — посажу. Багаж потом выгрузят, сейчас главное — женщина усмехнулась, — детей и тех, кто на сносях, в лодке устроить.
— Мамочка, — раздался нежный голос. Мэри обернулась, и, посмотрев на Энни, про себя вздохнула: «Господи, ну хоть бы еще неделю походила, а то потом хлопот не оберешься — дитя незаконнорожденное получится».