— Мне в Марокко рассказывали легенду, — Волк откинулся на спинку кресла, — о пещере, которую сразу и не разглядишь, а войдя в нее — обнаруживаешь несметные сокровища…
— Что за сокровища? — раздался громкий голос из передней. «Вы опять, барон, считаете барыши, которые мы получим от Акадии?»
Волк поднялся, и, подмигнув Хосе, сказал: «А как же, ваша светлость. Заходите, рад вас видеть. Позвольте представить вам месье Мендеса, врача ее Величества».
— Слышал, слышал, — принц де Конде, генерал-губернатор французских колоний в Новом Свете, подал руку Хосе. Тот пожал ее и подумал: «Ах, вот как. Еще один ненавистник Марии Медичи. Когда Майкл уедет, они тут все глотки друг другу перегрызут».
— У меня ноет зуб, — внезапно, жалобно сказал принц. «Третий день уже, месье Мендес. Я полоскал святой водой…
Хосе вздохнул про себя и сказал, оглядывая высокого, широкоплечего мужчину: «Ваша светлость, я бы рекомендовал вам прийти ко мне, в любой день, после обеда. Мой помощник, месье Эли, вас осмотрит и полечит, он отлично управляется с зубами».
— Будет больно, — испуганно сказал Конде.
— Ни в коем случае — заверил его Волк. «У юноши золотые руки, он ведь лечит его величество дофина Людовика. Я провожу месье Мендеса, ваша светлость, мне надо перемолвиться с ним словом о здоровье моей жены, и сразу же вернусь.
— Конечно, конечно, — разрешил Конде, усаживаясь в кресло. «А когда срок мадам Мари?»
— Со дня на день, — улыбнулся Волк и закрыл за собой дверь.
— С твоей женой все хорошо, — недоуменно сказал Хосе, — мы вчера у вас были, с Мирьям.
— Спасибо, что мне сказал, — усмехнулся Волк, — а то я тут, — он обвел рукой переднюю, — третий день ночую. Ты зайди ко мне, предупреди, что я поздно вернусь, извинись.
— Опять епископ люсонский? — шепнул ему Хосе.
— И он тоже, — Волк тихо рассмеялся, и добавил, одними губами. «Свояк твой приехал».
— Я его не видел во дворце, — недоуменно сказал Хосе.
— А он, — Волк потянулся, и, взяв из лакового поставца бутылку вина, пробормотал: «А лучше две, зная принца Конде», — так вот он, — продолжил мужчина, — не во дворце, дорогой врач.
Все, иди, а то на тебе лица нет, — он подтолкнул Хосе к двери, что вела в коридор.
— А где же…, - недоуменно спросил Хосе, и развел руками — в передней уже никого не было.
Он услышал, как на дверь опускают засов, и, вдохнув запах кедра, зевнув, подумал:
«Сейчас бы прямо тут и заснуть. Мирьям детей с утра гулять поведет, Элияху заниматься будет, а я лягу. Хоть два часа, а мои».
Хосе подхватил свою потрепанную сумку, и, еще раз взглянув на дверь, из-за которой уже доносился спокойный голос Волка: «Нет, ваша светлость, не стоит собирать армию дворян и атаковать Париж, давайте подождем, пока начнут заседать Генеральные Штаты», — вышел.
В низкой, большой, с чисто выметенным, каменным полом кухне горели оба очага. Из вделанной в стену печи вкусно тянуло мясом, и Джон, заглянув в комнату, жалобно спросил:
«Ну, когда уже?»
— Суп уже можешь снимать, — разрешила маленькая, изящная женщина в простом холщовом чепце и таком же платье. Бронзовые косы спускались на стройную спину. Она заглянула в печь и пробормотала: «Да и утка готова. А что, — Марфа повернулась, — этот, как его, Большой Луи — не появился еще?».
Джон наклонился над чуть кипящим горшком и пробормотал: «Еще и с сыром, как я люблю.
Нет, — он вздохнул, — мы там втроем пока сидим, дядя Джованни о польском дворе рассказывает. И вашего зятя пока не было».
— Для воровского убежища тут удивительно пристойно, — одобрительно заметила женщина, вытаскивая румяную утку из печи. «Соус не доварен пока, — она оглядела стол, — так что — ждем этих двоих или садимся?»
— Все-таки хозяин, — вздохнул Джон, — неудобно без него обедать. А что чисто — так вы же сами видели, — он указал на деревянную дверь, — вход тут подземный, а наверху — обычный кабак, кому не надо знать, тот и не догадается, никогда в жизни.
— Отец тут твой обретался, во время оно, — сказала Марфа, облизывая ложку, — при нашем короле Генрихе. Он мне рассказывал. У них тут и комнаты есть, ну, — женщина подмигнула, — для, своих, конечно.
Из передней донесся шум, и Джон, хмыкнул: «А, вот и Большой Луи явился. Сейчас позову его, — он высунул голову в дверь и сказал высокому, крепкому мужчине, что стоял спиной к нему, держа в руках две бутылки вина: «Там у мадам Марты затруднение с соусом, Луи».