— А теперь — спать, — Франсуа умостился у него под боком и, зевая, сказал: «Я сегодня, как пойду из библиотеки, загляну на рынок, научу тебя готовить курицу по-нормандски, сидр у нас есть».
— Угу, — Степа прижал его к себе. «А я за сыром зайду, в ту лавку, которую ты мне показал».
Он поцеловал карие глаза, и вдруг, бросив взгляд на часы, что стояли на мраморной, заваленной чертежами каминной полке, застыл: «Молле меня убьет, я через четверть часа должен быть на стройке! Черт, черт!»
— Бегом, — велел Франсуа, бросая ему рубашку.
Степа мгновенно оделся, и, плеснув в лицо ледяной водой, выбежав из умывальной, ринулся к столу. «Да где же они!»
— Вот, — Франсуа вручил ему свернутые чертежи и сунул в руку булочку. «По дороге съешь».
— Я тебя люблю, — Степа быстро поцеловал его в губы, и, пробежав через неприбранную, большую студию, быстро спустился по узкой лестнице на улицу.
Франсуа высунулся из окна, и, оглянувшись, послав ему воздушный поцелуй, улыбнулся: «Я тебя тоже!»
Степа помахал ему рукой и ринулся к Новому мосту, над которым уже сияло теплое майское солнце.
Месье Клод Молле — невысокий, с заметной сединой, коренастый, с загорелым уже в мае лицом, наклонился над чертежами будущего сада, и, потерев острый нос, сварливо спросил:
«А вот тут — ты, что собираешься сажать?»
— Розы, — с готовностью ответил Степа и распахнув альбом, показал ему рисунок акварелью.
«Вот, месье Молле, как это все будет выглядеть, ну, когда они зацветут».
Молле посмотрел на тонкое переплетение белого и красного и подумал: «Господи, вот уж верно — если человек талантлив, — то во всем. Ну да отец его — такой же».
— Ну, молодец, — усмехнулся он и велел, указав на складной стол: «А теперь садись и рассчитывай — сколько нам для этой клумбы понадобится цветов. Не забудь прибавить возможные потери, ну, как я учил тебя». Молле перелистал альбом и улыбнулся: «А это еще что такое?»
Юноша жарко покраснел: «Простите, это не по саду. Помните, вы мне акварели господина Дюрера показывали, ну вот, я и скопировал, по памяти. Заяц очень красивый, — добавил он.
— Да, — тихо сказал Молле, разглядывая коричневую шерсть и длинные уши животного.
«Очень хорошо у тебя получилось. Ты, когда во Флоренции будешь, не забудь сходить в сады Боболи, я тебе записку дам, тебя пропустят. Зарисуй там все, непременно. Хоть они по старой моде сделаны, но все равно — тебе полезно будет».
— Конечно, месье Молле, — Степа потянулся за тетрадью с расчетами и тут же встал — в шатер вошел отец.
— Месье Молле, — Федор чуть поклонился, — я у вас заберу сына, буквально на несколько мгновений. Он улыбнулся и, подтолкнув Степу к выходу, шепнул ему: «Вот видишь, не зря я с тобой математикой занимался, хоть и розы — но все равно считаешь».
Он вышли в теплое сияние солнца, и Федор, взглянув в сторону котлована, сказал: «Сегодня после обеда уже сваи начнем вбивать. Ты вот что — собирайтесь там с Франсуа, я карету на следующую неделю заказал, вы же не верхами поедете?»
Сын только закатил лазоревые глаза и Федор усмехнулся: «Ну да, ну да. Ни почитать, ни порисовать. Мать за вами присмотрит — как вы там обустроились, и дальше отправится — в Венецию. А список чертежей, кои де Броссе нужны — вот он, — отец вытащил из кармана камзола свернутый лист бумаги.
— Я из Польши, — он подмигнул сыну, — прямо в Венецию, так что уже в Италии увидимся.
Чертежи эти можешь с гонцом послать, а сам в Рим потом езжай, — Федор погладил рыжую бороду, — де Броссе тебе даст письмо к синьору Мадерна, тому, что собор святого Петра достраивал. Поучишься у него.
— Батюшка! — Степа открыл рот. «Спасибо вам!»
— Спасибо скажешь, — Федор поцеловал мягкие волосы на затылке юноши, — как тут все, — он обвел рукой огромный, заставленный шатрами участок, — в зелени купаться будет, а посреди — дворец стоять. Все, иди, считай свои цветочки, это тебе — Федор посмотрел на свои испачканные грязью руки, — не водокачку чинить.
Степа улыбнулся, И, на мгновение, прижавшись головой куда-то к локтю отца — забежал обратно в шатер.
— Ну, вот мы и тут, — Марфа забрала у племянницы девочку, и, покачав ее, сказала: «Ты не бойся, иди к портнихе, Эстер у нас сытая, долго спать будет. Тут же и встретимся Мирьям взглянула на огромное, заставленное шатрами поле, и, про себя вздохнув, подумала: «Завтра с утра, да. Всего пару часов, молока я Хосе оставлю, он Эстер покормит.
Господи, что же я делаю? Но я не могу, не могу, хотя бы один только раз…
— Мама, — Авраам поднял черноволосую, кудрявую голову, — пойдем с нами, там машины!