Мирьям подперла подбородок рукой и вдруг спросила: «Почему?»
— Потому что, — он на мгновение поднял рыжую голову, — я каждый день что-то рисую, иначе нельзя, и потому, что — голубые глаза заблестели искорками огня, — вы очень красивая женщина, кузина. Вы на своего отца похожи, ну, да вы, наверное, знаете.
— А вы его помните? — Мирьям все смотрела на огромные руки. «Как он это делает? — вдруг подумала женщина. «Такими руками камни таскать, а он — кружево рисует, и так тонко».
— Помню, конечно, — он рассмеялся. «Ваш отец о Новом Свете нам рассказывал. Нас тогда много детей в усадьбе жило, — ваши братья, Николас и Майкл, сестра моя покойная, Тео, жена моя, ну, она тогда еще младенцем была. А Полли и Мэри еще не родились. Ну, а потом — отец ваш близнецов забрал, и в Новый Свет уехал.
— Вот, — он встал и показал ей альбом, — посмотрите, смотреть-то можно вам.
— Можно, — едва слышно сказала Мирьям, глядя на рисунок. Женщина смотрела на нее, — прямо и твердо, не отводя глаз, и она вдруг сказала: «Как вы сумели…»
— Ваш отец так смотрел, я помню, — Мирьям вскинула голову и подумала: «Господи, какой он огромный, всю комнату собой занимает».
— И еще, — он отложил альбом, — ваш отец, кузина — он никогда ничего не боялся.
Мирьям поднялась, и, не отнимая пальцев от ручки кресла, чувствуя, как стучит ее сердце, сказала: «Я тоже, кузен. Не боюсь».
— Вот и хорошо, — он нагнулся и поцеловал ее в губы — долго, медленно, притягивая ее к себе, не отпуская, взяв за руки.
В дверь постучали и Мирьям слабо, чувствуя, как перехватило у нее горло, сказала:
«Открыто!»
Мэри зевнула и, подняв голову от подушки, прислушалась — в комнатах было тихо, только откуда-то доносились веселые голоса детей.
Питер просунул каштановую голову в дверь опочивальни и важно сказал: «Папа во дворце, а мы играем. Можно ребеночка?»
— Можно, конечно, милый, — улыбнулась Мэри. Дочь появилась на пороге вслед за Питером и потребовала: «Я тоже!»
— Ну, вот и забирайтесь на кровать, — рассмеялась женщина.
— Там братик, — Питер прижал ладонь к ее животу. «Как Джордан. Я к маме поеду, на корабль, — он повернулся к Марте.
Та оторвала ухо от кружевной рубашки и, поправив бронзовые волосы, вздохнула: «А я?»
— А ты, — Мэри пощекотала дочь, глядя в изумрудные, прозрачные глаза, — отправишься в Новый Свет, и следующим летом вы встретитесь.
Питер вдруг взял маленькую ладошку Марты и серьезно сказал: «Жди». Он взглянул на лицо Мэри, и, слезая с кровати, добавил: «Бабушки нет».
— Мама! — испуганно проговорила Марта, увидев, как искривились губы женщины.
— Ничего, милая, — Мэри чуть улыбнулась. «Вы пойдите, позовите Стивена. Все будет хорошо».
Пасынок зашел в опочивальню и сказал: «Мэри, я быстро. Отведу их к дяде Хосе. Бабушка ушла, с утра еще, сказала — по делам. Вы потерпите?».
— Потерплю, — она потянулась за халатом и подумала: «Как сильно. Сейчас дети уйдут, и я покричу, пугать-то не надо их».
Дверь закрылась и Мэри, прикусив губу, поднявшись, тяжело дыша, — стала расхаживать по персидскому ковру. «Я потом — сказал из-за двери подросток, — сразу к папе побегу. Вы только не волнуйтесь, все хорошо будет».
— Спасибо, — она часто, неглубоко задышала, и, подождав, пока захлопнется дверь, еще успела помахать детям рукой. А потом она застонала, опираясь об изящный, с бронзовыми ручками комод.
Элияху вышел на улицу и сразу увидел высокого, белокурого подростка в темно-зеленом, бархатном камзоле, который вел за руку темноволосого мальчика.
— Что случилось? — озабоченно спросил юноша. «Тетя Мэри?»
Стивен кивнул и, спустив Марту на землю, вздохнул: «Как прошли собор Парижской Богоматери, сразу потребовала: «Ручки!»
— Ручки! — подтвердила девочка, вскинув бронзовую голову. «Сейчас, — подхватил ее Элияху, и сказал: «Давай, поднимемся, только никого дома нет».
— Как — нет? — Стивен побледнел. «Я тете Мэри обещал….
— Да все хорошо будет, — примирительно сказал Элияху, идя по широкой, каменной лестнице на второй этаж. «Тетя Мирьям за покупками пошла, а дядя Иосиф — за детьми следит. И Мария — здесь. А тетя Лиза — с утра ее не видно, гуляет, наверное, или тоже — в лавках».
Хосе открыл дверь, и, бросив один взгляд на лицо Стивена, велел: «Элияху, собирай сумку, будешь мне помогать. А ты, — сказал он подростку, — беги, отца своего приведи. Дети тут побудут, ничего страшного, да и Мирьям скоро вернется».
Мария вышла из детской и сказала: «А кто это тут грустит, и надул губы? Мы с Авраамом играем в доктора, давайте с нами!»