Стрелка часов ползла к половине второго. Они были уверены, что русские, застигнутые взрывом врасплох, не сразу сообразят, что случилось:
– Во-первых, на дворе глубокая ночь, а, во-вторых, они посчитают, что на линкоре подвела техника. Никто не ждет диверсии на строго охраняемой базе флота…
Феникс выкинул окурок в легкую волну:
– Что у тебя за адвокат, Ферелли? Ему можно доверять… – Боргезе ответил:
– Вполне. Он молод, нет сорока, но из хорошей семьи, флорентинец. Женат, супруга очень набожна, сыну Микеле десять лет. При дуче Карло учился в университете, и не успел повоевать, но он разделяет идеи фашизма… – Феникс улыбнулся:
– Хорошо. Нам нужны лояльные юристы, для поддержки движения… – стрелка остановилась на половине второго. Даже в десяти километрах на запад от бухты, они услышали глухой звук отдаленного взрыва. Лодку качнуло, горизонт окрасился алым:
– Первые мины установлены на носу, заряды эквивалентны тонне тротила. Через полминуты начнет рваться левый бок, и от линкора ничего не останется… – ночное небо светилось. Крупные, южные звезды, даже померкли. Боргезе обнял Феникса:
– С почином, что называется… – он выкинул руку:
– Хайль Гитлер, обергруппенфюрер… – Феникс ответил:
– Зиг хайль! Через десять лет, друг мой, мы будем приветствовать сына фюрера… – Боргезе помолчал:
– И все благодаря тебе… – Феникс отмахнулся:
– Я выполняю свой долг, перед Германией и ее народом, перед усопшим фюрером… – он сверился с часами: «Теперь нам действительно пора». Боргезе наклонился к открытому люку:
– Мы спускаемся, начать погружение… – черная тень лодки исчезла под водой.
Часть первая
Поволжье, декабрь 1955, Бузулукский бор
Птица сорвалась с осыпанной снегом, сосновой ветки. Высокая девочка, идущая впереди, замерла: «Тише!». Сзади раздался скептический, тоже детский голос:
– Никого здесь нет, София. Территория охраняется, по ограде пустили ток. Я не удивлюсь, если товарищи гэбисты… – девочка издевательски фыркнула, – даже ежей отсюда переселили, перед нашим приездом. В Перми, рядом с интернатом, тоже не водилось зверей, а, тем более, людей… – вторая девочка, тоже высокая, в изящной шубке черного каракуля, оглянулась:
– Что вы у дерева топчетесь, – недовольно крикнула она, – дуба никогда не видели, что ли…
Над лесом простиралось голубое небо, расписанное белыми следами от самолетов. София заявила, что по ночам она слышит звук моторов. Старшая из близнецов Левиных, Аня, покачала головой:
– Невозможно. Я все просчитала. Отсюда до аэродрома, куда нас привезли, по меньшей мере полсотни километров… – София угрюмо буркнула:
– У меня хороший слух. Инструктор по физкультуре говорит, что я слышу, словно зверь… – Надя поддержала сестру:
– Как бы ты хорошо не слышала, самолеты далеко. Бежать невозможно, да мы и не знаем, куда нас привезли…
Здание с ампирными колоннами, стоящее в чаще бора, не берегу лесного озера, еще пахло штукатуркой. Они ожидали увидеть в столовой и актовом зале фрески или мозаики, со знакомым профилем товарища Сталина, однако особняк украсили только советскими гербами и флагами:
– Сталин в опале, – уверенно, сказала Аня, на первой же прогулке, – помяните мое слово. То есть он умер, страну возглавляет Хрущев… – об этом они знали из политинформаций, – но Сталина скоро все будут считать преступником… – София робко заметила:
– Тогда, наверное, вашего папу выпустят из тюрьмы… – девочка была выше сестер Левиных, но, как младшая, немного побаивалась Ани:
– Ее, впрочем, все побаиваются, – весело подумала Надя, – то есть и ее, и меня. Язык у нас, как бритва… – ловко слепив снежок, Аня, с размаха, запустила им в ближайший ствол сосны:
– Не выпустят, потому что наш папа мертв, – отчеканила девочка, – я уверена, что его расстреляли, еще до того, как умер Сталин… – она, неожиданно, коснулась плеча Софии: «Извини».
Софии объяснили, что ее родители, офицеры МГБ, погибли после войны, в бою с бандой буржуазных националистов. Воспитатель вздохнул:
– Отряд мерзавцев минировал шоссе, где шла колонна машин. В одной из них были твои родители. Несмотря на ранения, они сдерживали атакующих, но к сожалению, силы были неравны… – София видела фотографии могил родителей, на московском кладбище, копии орденских книжек и наградных листов. Фамилия у нее оказалась простая, Иванова:
– Папа с мамой оставили меня в Каунасе, в ведомственных яслях, а сами поехали в командировку… – проводив глазами птицу, девочка пошла дальше, – мне исполнился всего год, когда они погибли… – она, немного завидовала Ане и Наде: