На острове Возрождения Светлана Алишеровна отвыкла от тесных каморок, куда обычно рассовывали психически неполноценных людей. В ее отделении все палаты были площадью с небольшую квартиру:
– Хотя у нас нет затруднений с отоплением, – напомнила себе она, – а здесь зимой бывает до минус сорока. Маленькие помещения легче протопить. Руководство не хочет ломать стены добротной кладки… – доктору не нравилось отсутствие безопасных палат. Главный врач развел руками:
– Коллега, войдите в наше положение. В госпитале собраны опасные сумасшедшие, люди, проходящие судебно-медицинскую экспертизу, осужденные, ожидающие этапа. Мы, что называется, трещим по швам. Вы утверждаете, что больной абсолютно безобиден … – по манере речи доктора Светлана Алишеровна поняла, что он раньше носил погоны:
– В Комитете тоже так говорят об осужденных, – вспомнила Светлана Алишеровна, – с неправильным ударением…
Она осматривала палату в сопровождении старшего товарища. 880 спокойно сидел в углу санитарной машины, встретившей их в аэропорту. Согласно инструкции внутреннего распорядка, в кузове оставались два охранника, однако, по мнению Светланы Алишеровны, нужды в надзоре не было. 880 не проявлял никакого стремления к агрессии. Она подошла к запыленному окошку. Яркое солнце отражалось в мутном стекле:
– Даже решеток нет… – хмыкнула Светлана Алишеровна, – ладно, санитары круглые сутки сидят на посту, да и не убежит он никуда. Он вообще не распрямляется, только ползает или сидит на корточках… – 880 почти всегда закрывал лицо руками, словно стараясь спрятаться от взглядов окружающих. Окошко выходило в чахлый больничный садик, с крашеным серебрянкой бюстом Владимира Ильича. На щите виднелся кумачовый лозунг: «Встретим XXII съезд КПСС ударным трудом!». Закрытое отделение пряталось за кирпичным забором с охраняемой проходной. Светлана Алишеровна вздохнула:
– Ладно, поездка всего на неделю. Покажу его на конференции и полетим домой… – она выступала с докладом на основе своей будущей статьи о лечении синдрома лобных долей мозга. 880, не получавший никаких лекарственных препаратов, был отличным примером возникновения и развития заболевания. Местных медиков, впрочем, не стоило расхолаживать:
– Но и спорить у меня времени нет, – Светлана Алишеровна поджала губы, – меня ждет Сергей Петрович, с подопечным музыкантом… – в расчете на контрамарку от маэстро, она привезла в Новосибирск парадное платье. На острове такие вещи носить было некуда:
– На вечеринках мы не наряжаемся, это выглядело бы смешно… – она оценила свой маникюр, – а в отпуске Давид настаивает на спорте и туризме… – Светлана Алишеровна считала долгом жены разделять интересы мужа:
– Две контрамарки, – решила она, – на концерт и в оперу. Когда я еще послушаю оперу не на пластинках и не по радио? Маэстро устроит нам отличные кресла в ложе… – доктор кивнула:
– Хорошо. Но сообщайте мне о любых изменениях в его поведении, я немедленно приеду… – она передала главному врачу картонный квадратик:
– Мы живем в загородной гостинице, – со значением сказала девушка, – этот пациент очень ценен. За ним надо внимательно следить… – санитара, принесшего новому обитателю палаты обед, тоже проинструктировали в правилах безопасности:
– Ерунда какая, – решил крепкий мужчина, – он даже с пола не встает, куда он убежит… – больной боялся выходить из санитарной машины. Забившись в темный угол, он мычал и раскачивался, махая руками:
– Его пришлось на носилки укладывать… – санитар поставил на пол миску каши, – он словно ребенок… – санитар тронул больного за плечо:
– Обед… – громко сказал он, – каша с маслом и хлеб. Давай, ешь… – пациент, сгорбившись, закрыл лицо ладонями:
– Ешь… – санитар поводил перед ним миской, – каша вкусная, ячневая сечка… – немного искривленные пальцы окунулись в кашу. Санитар заметил старые шрамы на месте ногтей, более свежие отметины на наголо бритой голове, с немного отросшим, седым ежиком:
– Его оперировали, – понял он, – вообще ему на вид лет пятьдесят. Наверное, он бывший зэка, потерявший разум, не дождавшийся реабилитации… – больной, чавкая, размазывал кашу по лицу. Из рта потекла струйка слюны. Санитар принюхался:
– Заберу миску и принесу шланг. Он под себя ходит, словно младенец. Несчастное существо, собаки и те умнее… – облизав испачканные кашей пальцы, больной, стоя на четвереньках, опустил лицо в миску:
– Точно, как собака… – санитар взглянул на валяющуюся рядом с пациентом ложку: