Щелкнул замок в двери, кулон закачался. Присев, она заговорила мягким голосом:
– Милый, не бойтесь. Вы в безопасном месте, светит теплое солнце, рядом ваши друзья…
Она даже не поняла, как больной ухитрился рвануть цепочку. Золотые звенья хлестнули по лицу девушки. Светлана Алишеровна увидела стальной отсвет в прозрачной голубизне единственного глаза 880. Что-то острое воткнулось ей в шею, врач жалобно захрипела. Струя алой крови ударила в стену, капли долетели до пыльного стекла. Повалившись на пол, она забила ногами в туфлях на высоком каблуке. Запахло мочой, затрещал тонкий шелк блузки. Разрывая ей рот, Джон воткнул туда комок ткани:
– Сейчас она умрет, но я не хочу, чтобы здесь оказался весь персонал больницы. Впрочем, он и так здесь окажется… – серый алюминий торчал из бурно кровоточащей артерии. Брызги испачкали руки и лицо Джона:
– Черт с ним, главное выбраться отсюда. Хорошо, что у меня осталась вторая заточка…
Не оглядываясь на корчащуюся девушку, он обмотал руку ее жакетом. Зазвенело стекло в окне. Быстро выбравшись на пустынный двор, обогнув бюст Ленина, Джон исчез из вида.
Младшая Куколка неожиданно умело управлялась с плитой.
Завтрак могли доставить в коттедж по звонку, однако Саше нравились домашние хлопоты девушки. Он велел принести с кухни фартук для Надежды Наумовны. Она сама обходилась чашкой черного кофе и вареным яйцом:
– Молодец, она держит себя в форме… – за поздним завтраком с яйцами бенедикт он просматривал газеты, – и не расползется, как некоторые. Впрочем, она танцовщица, профессионалка…
Саша сводил девушку в большой зал главного особняка, где стоял проигрыватель. Танцевала Куколка отменно. Отпив приготовленный ей в итальянской машинке капуччино, Саша опустил «Правду». Куколка собрала темные волосы в тяжелый узел. Нахохлившись над чашкой эспрессо, она курила «Житан»:
– Вы поняли, – наставительно сказал Саша, – с маэстро вы танцуете вальс и танго. Сегодня доставят ваш концертный костюм и вечернее платье… – фальшивая Дора Фейгельман выходила на сцену в скромном наряде, с косынкой на голове:
– Надежду Наумовну можно одеть в мешок из-под картошки, – смешливо подумал Саша, – и, все равно, ни один мужчина перед ней не устоит. Хотя в мешке будет еще более… – он поискал слово, – волнующе… – вечернее платье, шелка цвета горького шоколада, везли на самолете из Москвы. Саша не доверял местному обкомовскому ателье:
– Здесь провинция, а в Москве они шьют по новейшим выкройкам… – судя по фото, платье мало что оставляло для фантазий:
– На вечеринку в Академгородке она явится в мини, – хмыкнул Саша, – Викинг не пройдет мимо нее… – он проверил, как Куколка танцует рок и твист:
– Отжигает, как принято говорить, – он тоже закурил, – у нее отличные способности, она почти акробатка… – Надежда Наумовна, с плохо скрываемой злостью, заметила:
– Как вы, товарищ Матвеев… – голос девушки дышал издевкой, – предлагаете мне объяснить ему и ему… – она ткнула изящным пальцем в разложенные на столе фотографии, – тот факт, что я уже не… – девушка немного зарделась. Саша зевнул:
– Они современные люди, товарищ Левина. Такие вещи сейчас мало кого интересуют. Кроме того, я кое-что оставил нетронутым… – он тонко улыбнулся. Саше хотелось заняться и этой частью дела, однако он велел себе потерпеть:
– Куколка никуда от меня не денется, но во время беременности лучше не рисковать… – на дачу приехал врач из местного отделения Комитета. Он уверил Сашу, что Надежда Наумовна совершенно здорова:
– Она молодая девушка, никаких затруднений с беременностью не предвидится, – напомнил себе Саша, – остается ее сестра, которую тоже надо готовить к дальнейшим операциям… – ситуация казалась ему забавной:
– Наверняка, они будут работать и вместе… – Саша велел себе сосредоточиться, – в одной постели, так сказать… – пока ему надо было думать о тексте письма Куколки маэстро Авербаху и о собственном послании Дракону:
– После завтрака, пока Надежда Наумовна репетирует, я займусь документами, – решил Саша, – вообще у нее здесь не жизнь, а малина. Нечего жаловаться, она почти на каникулах… – ему не нравилась вечно недовольная гримаса Куколки:
– С вашими подопечными, – строго сказал ей Саша, – вы должны быть веселой и беззаботной, товарищ Левина. Мужчины не любят неприветливых девушек… – Куколка что-то буркнула себе под нос. Саша разобрал знакомое ему слово «мамзер»:
– Пусть ругает меня, как хочет, только не срывает операции. Впрочем, она неглупа. Шаг вправо, шаг влево, как говорят на зоне, и она навсегда простится с семьей… – он вернулся к газете, где не было ровно ничего интересного. Страна встала на трудовую вахту в честь приближающего съезда партии: