– Он ничего и не скажет, – решил Виллем, – понятно, что он здесь с какой-то секретной миссией.
Они знали, что Иосиф и Шмуэль тоже навещали Южную Америку, однако не собирались расспрашивать кузена о подробностях операции по поимке Эйхмана. Израиль пока даже не объявил об аресте беглого нациста, они узнали об акции от тети Марты. Официально считалось, что дядя Мишель трагически погиб в результате несчастного случая:
– Только семья знает, что случилось на самом деле, – понял Джо, – и это… – он опять бросил взгляд на папку, – тоже должно остаться в семье… – де Маранш все-таки разрешил им покинуть особняк:
– Вы кузены, вы давно не виделись, – сдался Портос, – ладно, посидите в бистро. Месье Фельдшер позаботится о секретности предприятия… – на улице царила предвечерняя толчея, они разговаривали вполголоса. Книга в руках Иосифа оказалась новым романом Грэма Грина:
– Как раз о Конго, – заметил кузен, – о тамошнем лепрозории… – Виллем вспомнил, что Маргарита навещает и прокаженных:
– В стране еще много случаев этой болезни, – вздыхала девушка, – впрочем, как и в Индии. Мы с Евой готовим статью о новых методах лечения… – Ева Горовиц в Балтиморе тоже специализировалась на тропической медицине:
– Меня ждет долгий перелет, – Иосиф сунул томик в холщовую сумку, – будет, что почитать… – Виллем одними губами сказал Джо:
– Он, наверное, возвращается в Южную Америку, если появились такие новости… – в папке лежали фотографии мужчины средних лет, с приятным лицом, в черной эсэсовской форме:
– Штурмбанфюрер Хорст Шуман, – коротко сказал Иосиф, – он же Доктор. Он действительно подвизался врачом, если можно это так назвать. Он проводил эксперименты над заключенными в медицинском блоке Аушвица… – лицо кузена на мгновение исказилось. По словам кузена, Шумана опознал инженер на принадлежащем бельгийцам медном карьере, неподалеку от шахт «Де Бирс»:
– Он сидел в Аушвице, – объяснил Иосиф, – как боец Сопротивления. Там он и увидел Шумана, увидел и запомнил… – последним Шумана встречала кузина Адель:
– Он болтался на горной вилле, где ее держали, – Иосиф захлопнул папку, – но с тех пор его след пропал… – Виллем кивнул:
– Если он в наших краях, мы сразу свяжемся с Парижем… – на бельгийскую шахту Шуман привез продовольствие:
– Он изображал фермера, – Иосиф закурил, – но ясно, что он не просто так отирается вокруг урана… – при Шумане имелось оружие, грузовичок и пара крепких парней, по виду охранников:
– Только не лезьте на рожон, – предупредил их Иосиф, – если вы наткнетесь на Шумана, телеграфируйте. Мы постараемся прилететь в течение суток… – Джо вытащил кошелек:
– Мы все сделаем, не беспокойся. Если он в Конго, он покинет страну в наручниках… – отсчитав монеты, Иосиф поинтересовался:
– Хана, наверное, на гастролях… – Джо помотал головой:
– Она едет в Гамбург на следующей неделе, но пока она здесь… – Иосиф крепче завязал бечевки на папке: «Очень хорошо».
Аарон Майер собирался пробыть в Гамбурге до Хануки:
– Мой контракт действителен до Рождества, – сказал он Хане, – потом я съезжу в Мон-Сен-Мартен, увижусь с Тиквой, – юноша улыбнулся, – а дальше меня ждет Бремен…
Сидя на подоконнике его студии, Хана затянулась сигаретой:
– Место здесь хорошее… – хмыкнула девушка, – а хозяин, судя по всему, решил обосноваться в Нью-Йорке. Какая ему разница, кто перечисляет арендную плату, ты или я…
Очистив половину комнаты от вещей, они использовали помещение, как репетиционный зал. Хана привезла на Монмартр гитары, флейту и аккордеон. Фортепьяно на седьмой этаж, по крутой лестнице, было никак не затащить:
– Ладно, – девушка встряхнула черноволосой головой, – у Момо стоит инструмент, и я всегда могу заниматься в Консерватории…
Аарон хотел сказать, что на набережной Августинок имеется бехштейновский рояль, но прикусил язык. Юноша понимал, что Хане не очень хочется обретаться в апартаментах покойного дяди Мишеля. Ему, как сыну Клары, на набережную вообще хода не было, однако он знал, как себя чувствует Хана:
– Тем более, сейчас Джо уезжает на край света, в джунгли. Когда он работал в Мон-Сен-Мартене, он часто появлялся в Париже. Хана не ощущала себя приживалкой, да и дядя Мишель никогда бы такого не позволил… – девушка редко говорила о тете Лауре:
– Она на меня не обращает внимания, – заметила однажды Хана, – я для нее словно мебель, то есть не мебель, а служанка. Мы все за ней ухаживаем, но Джо раньше дома не было, а Пьеру всего четырнадцать лет. Не в его года жить под одной крышей с… – оборвав себя, Хана заговорила о чем-то другом: