– Мы собирались поиграть в футбол, погода славная. Хана говорила, что в театре «Одеон» новое дневное представление, «Пятнадцатилетний капитан», по Жюль Верну… – Пьера хорошо знали в театрах. Его с друзьями всегда впускали по контрамаркам. Он поцеловал мать в щеку:
– Дома тоже можно молиться. Я лучше останусь с тобой, мамочка… – Лаура мелко закивала, не выпуская его руки.
На вытертом ковре крохотного номера валялась опрокинутая пепельница. Окурки протянулись дорожкой к кровати, среди разорванных бумажных пакетиков, картонных стаканчиков с остатками кофе. Пустая бутылка зеленого стекла закатилась в угол.
В пыльное окошко мансарды светило яркое утреннее солнце. Лучи играли на белом мраморе базилики Сакре-Кер. На черепичной крыше, курлыкали голуби. В полуоткрытую створку окна доносился бодрый голос диктора:
– Доброе утро, Париж. Сегодня четвертое сентября, воскресенье. Завтра на римской олимпиаде состоится решающий поединок знаменитого Кассиуса Клея… – о волнениях в Конго ведущий продолжил скороговоркой.
Иосиф курил, закинув правую руку за растрепанную, светловолосую голову:
– К тамошним волнениям все привыкли. Немудрено, что Шуман туда подался. В Конго такая неразбериха, что в стране может спрятаться, кто угодно. Где бы он не обретался раньше, сейчас ему явно безопаснее болтаться в тех местах… – Иосиф был уверен, что кузены не подведут:
– Я так и сказал Коротышке, – он задумался, – в любом случае, пока они доберутся до своей глуши, я успею выполнить нынешнее задание и вернуться в Израиль. Если от них придет телеграмма, мы немедленно отправим в Африку миссию. Одним мной здесь не обойтись. Шуман более крепкий орешек… – он осторожно посчитал на пальцах:
– Если рейсы не опоздают, я окажусь в точке назначения завтра утром. У меня есть время, торопиться некуда… – под потрескавшимся, погнутым венским стулом валялась его провощенная армейская сумка цвета хаки. На стуле лежала похожая, только черная:
– Наследие дяди Меира, – вспомнил Иосиф, – сумку ей Аарон привез… – вороные волосы рассыпались по худой, покрытой ссадинами от ковра спине. Она сопела в тощую подушку. Иосиф вдохнул запах коньяка, горького цитрона, крепких папирос:
– У нее на пальцах желтые пятна, как у Шмуэля. Она тоже курит самые дешевые сигареты или вообще самокрутки… – кузина одна выпила бутылку коньяка. На вечеринку они заглянули, но Аарон Майер быстро ушел, отговорившись необходимостью сборов для поездки в Гамбург:
– Ей тоже надо паковать вещи, но сначала ей надо проспаться… – Иосиф погладил детское, костлявое бедро, – вчера она пела, танцевала на столах…
Он дотащил пьяную девушку до ближайшего дешевого пансиона. Документы здесь никого не интересовали. Иосиф заплатил за два дня вперед:
– Она бормотала, что ей завтра надо провожать брата и Виллема. Ничего, к завтрашнему рассвету она придет в себя… – коньяк кузина закусывала таблетками из пузырька без этикетки. Иосиф понял, что девушка сидит на наркотиках:
– Это безрецептурные обезболивающие, но все равно наркотики. Она еще и гашиш курила на вечеринке, в туалете. Она и не вспомнит, как оказалась в гостинице… – ночью девушка называла его Аароном:
– У нее связь с Майером, – весело подумал Иосиф, – а ведь он помолвлен с Тиквой. Все мужчины одинаковы, как говорится. Жаль, что мне никак не увидеть Тикву, я бы тоже ее не пропустил…
Он, впрочем, понимал, что во владениях дяди Эмиля ничего такого ждать не стоит:
– С ним шутки плохи. Если я соблазню его падчерицу, старый партизан поведет меня к хупе под дулом винтовки… – заехав в Кирьят Анавим перед началом задания Иосиф не признался отчиму, куда он летит:
– Вообще дядя Авраам стал лучше выглядеть с весны, – понял Иосиф, – словно он помолодел… – он обещал вернуться с подарками для Фриды и Моше:
– Кроме кленового сиропа, мне больше ничего и не привезти, – решил Иосиф, – но не стоит даже семье знать о том, куда я ездил…
Каракаль, как они называли тетю Марту, понятия не имела о его задании:
– О Шумане она знает потому, что бельгийский инженер сначала обратился не к властям, а к партизанским знакомцам, то есть к дяде Эмилю… – Иосиф потушил окурок об испещренную обгоревшими отметинами кровать, – а дядя Эмиль, разумеется, позвонил в Лондон…
По мнению Коротышки, время кустарных акций миновало:
– Печальный пример гибели твоего родственника, – заметил Харель, – только это доказывает. Похищение Эйхмана прошло удачно, в таких акциях надо задействовать профессионалов, а не любителей… – насколько знал Иосиф, нацист давал подробные показания о временах войны, но упорно молчал, стоило завести речь о делах послевоенных: