Сам Ян III прекрасно отдавал себе отчет в том, что реализация его балтийских и силезских планов зависит прежде всего от позиции Турции и России, двух могущественных государств, соседствующих с Речью Посполитой на юго-востоке. Активизация польской политики на западе была возможна только после установления добрососедских отношений с Османской империей, что в свою очередь зависело от результатов переговоров Польши с Россией. «Одним из главных факторов, ставших основой польско-российских мирных переговоров в Андрусове в 1667 году, являлась угроза обеим странам со стороны Турции и Крымского ханства в эпоху агрессивной политики, проводимой визирями из рода Кёпрюлю. Эта угроза, несомненно, очень реальная, не была, однако, настолько сильной, чтобы снять все разногласия и спорные вопросы, существовавшие между двумя государствами, среди которых первостепенное значение приобрел спор за земли, которые Россия отняла у Речи Посполитой в результате войны 1654—1667 гг.»{28}.
По этой причине и не была реализована идея антитурецкого польско-московского союза, на который очень рассчитывали в Речи Посполитой. В связи с явно ухудшавшимися после Андрусова отношениями между Польшей и Россией в стране все больше понимали необходимость установления более дружеских отношений с Турцией. Правда, после заключения Журавненского договора они значительно улучшились, однако до реального сближения дело не дошло. Дальнейшую судьбу польско-турецких отношений должен был решить прежде всего мирный договор. С целью заключения договора в Стамбул отправился посол Речи Посполитой, хелмский воевода Ян Гниньский. Перемирие между Польшей и Турцией еще больше ухудшило польско-российские отношения, а в связи с началом русско-турецкой войны впервые появилась возможность и мирного сосуществования Речи Посполитой с Турцией, и взаимодействия с Портой против Москвы. Однако все зависело от позиции Османской империи.
Начало переговоров обещало быть удачным. Посланники короля, предшественники Яна Гниньского в Стамбуле, были встречены турками очень любезно, а серадзский подчаший Анджей Моджеевский удостоился даже аудиенции у султана. С тем большей надеждой отправился в столицу Османской империи Гниньский, снабженный обширной инструкцией, в соответствии с которой он должен был добиваться возвращения Польше Подолья и Украины, а в случае решительного отказа со стороны Турции — по крайней мере части этих территорий. В случае же дальнейшего сопротивления хозяев требования польской стороны должны были быть ограничены Белой Церковью, Паволочью, Немировом и Брацлавом. Если бы на настойчивые требования польской стороны турки начали угрожать новой войной и опасность ее стала бы реальной, договоренности, достигнутые в Журавно, приходилось принимать как мирный договор. Кроме того, польская сторона должна была добиваться, чтобы турки не заселяли татарами уже отошедшие к ним территории Подолья и Украины. В случае предложений о совместных действиях против Москвы посол должен был от них отказаться, объясняя отсутствием соответствующих инструкций, и отложить дело на более поздний срок.
14 мая 1677 года воевода Ян Гниньский покинул Варшаву, информированный по слухам, что турки с нетерпением ждут его в Стамбуле и очень хотят до начала новой кампании против России ратифицировать договор с Польшей. Когда польский посол пересек 12 июня границу Османской империи, ему была оказана торжественная встреча каменецким пашой, а затем Ибрагим-пашой, недавним противником поляков под Журавно. 10 августа польская делегация торжественно въехала в Стамбул, преодолев, однако, на последнем этапе пути немалые трудности, возникшие по вине турок. На месте оказалось, что хозяева не приготовили для поляков должных помещений, которые могли бы вместить всех 450 человек, сопровождавших Гниньского.