Отсутствие воды во рву с южной и западной сторон города облегчила туркам ведение осадных работ, а многочисленные предместья с их садами и виноградниками позволяли скрытно подойти на близкое расстояние к крепости. То, что сами австрийцы сожгли предместья, практически не затруднило туркам подход к укреплениям.
Более чем стотысячный город произвел на турок огромное впечатление. Силахдар-Мехмед-ага сравнивал его с Салониками. «Это большой город, который окружают четыре соединяющиеся друг с другом предместья, — писал он. — Каждый уголок в нем приводил человека в изумление, каждый квартал наполнял человека радостью. Однако мусульманские войска, которые подтянулись раньше, подожгли его внутри и с краев, так что остались только стены и кое-где дома, в которых можно было жить, а в таком состоянии он должен был вместить огромное количество войск… И чтобы под осажденными замками шанцы и окопы находились среди массивных каменных домов и везде были окружены роскошными садами — с тех пор как османское государство существует, никто нигде такого не слышал и не видел. Кроме того, нашли водопровод с трубами из толстых сосновых пней, который шел от окопов янычар к замку, а в предместьях также была вода, холодная, как кусок льда, так что люди, сидевшие в окопах, не имели уже хлопот с подвозом воды от своих позиций».
В еще большее изумление город поверг Дефтердар-Сари-Мехмед-пашу. «Упомянутый замок — это незыблемый столп страны неверия и укрепленная крепость земли многобожия. Ум мудрецов слишком слаб, чтобы определить его крепость и мощь, а когда нужно установить длину и ширину его каменных стен и ворот, подводит сметливость ученых. Его глубокие рвы на обширных пространствах вызывают удивление, а длина реки, в какую сливаются его крыши, повергает в изумление… Даже до этого момента уберегся он от злых превратностей и избежал гнета тиранической руки судьбы, хотя военные машины постоянно под ним и над ним извергали огонь и метали снаряды. Нет среди всей населенной людьми четверти мира ни одного (замка), который бы сравнился с этой крепостью и был ей подобен»{48}.
Из-за массового бегства жителей Вена опустела. В период осады в городе оставались только около 60 тысяч человек, в том числе 11 тысяч солдат гарнизона и 5000 добровольцев. У защитников города было 312 орудий, но из них только 141, пригодное к бою. Не хватало пороха и снарядов. Несмотря на это, защитники в начале осады результативно обстреливали противника, нанося ему большой урон. Недостаточными оказались запасы продовольствия, поэтому в городе вскоре начался голод. Однако дух его защитников оставался высоким, потому что все надеялись на скорый подход помощи. С начала осады войска герцога Лотарингского доставляли в город необходимое с Дуная, где на прилегающем к городу острове находились обозы. Оттуда провиант подвозили по мостам, переброшенным через реку. Поэтому турки большими силами атаковали мосты, захватывали их или уничтожали. Защитники оказались окруженными со всех сторон, «в положении псов, попавших в сети». Остров и расположенный на нем пригород Леопольдштадт попали в руки врага. Молдаване и валахи построили здесь два моста, которые соединили войска, действовавшие на острове, с главными силами, осаждавшими Вену.
Турецкая армия встала лагерем на равнине перед городом между впадающей в Дунай рекой Вена, самим городом и горным массивом отрога Восточных Альп, называемого Венским Лесом. Кара-Мустафа разбил свои силы на три группы. Сам он вместе с командиром янычарского корпуса Бекри-Мустафа-пашой и его заместителем Челеби-Исмаил-агой, а также двумястами ротами янычар, бейлербеем Румелии Кючюк-Хасан-пашой и войсками его эйялета, пятью осадными пушками и 20 более легкими орудиями занял место в центре. Эта группа должна была нанести главный удар. Справа от нее, со стороны реки Вена, заняли позиции бейлербей Диярбакыра Кара-Мехмед-паша и бейлербей Алеппо Дели-Бекир-паша со своими войсками и 20 ротами янычар, 5 осадными пушками и 20 более легкими орудиями.