Не все в округе площади Шведенплатц на берегу Дунайского канала привлекательно. Именно здесь проходит граница Внутреннего города. Уродливые дома на другом берегу резко контрастируют с тем, что мы видели в Вене до сих пор. Транспортный пересадочный узел, близость линии метрополитена. Трамвайные остановки привлекают специфическую публику и немногие городские бездомные и попрошайки раскладывают свои жалкие палатки совсем рядом со скамейками. Здесь импровизированные концерты ожидающих подаяния русских музыкантов производят еще более душераздирающее (если это только вообще возможно) впечатление, чем во Внутреннем городе. Там на фоне элегантных витрин Кернтнерштрассе, в окружении хорошо одетых прохожих прекрасная музыка позволяет забыть, сколь все это грустно и унизительно. Музыка является своего рода задним планом, соответствующим окружающим декорациям. Тем не менее в салоне мороженого на Шведенплатц, куда долетают манящие ароматы из ближайшей пиццерии, вся эта мрачная обстановка перестает казаться мне столь ужасной. Неприятности компенсируются улучшающимся год от года обслуживанием и выбором деликатесов, теперь их можно купить на улице, заказать по факсу или по электронной почте.
И только одного нельзя простить заведению «Молин Прадель»: в октябре оно коварно закрывается, чтобы вновь открыться только в конце марта. Но это одно из самых любимых мест в моей Вене, один из секретов, которые украшают мои будни.
К этому же разряду любимых мест следует отнести и мой дом, наш дом, на Салезианергассе, 8. За два года из трех, что я работала над этой книгой, готовя ее к венгерскому изданию, мое впечатление от этого совершенно особенного сообщества пополнилось новыми оттенками. Книга вызвала в доме немалое оживление. Первый посвященный в тайну ее создания, господин Ниуль, разумеется, не смог сохранить секрета, хотя, по правде говоря, я не очень-то его об этом просила. Он даже выполнял собственную часть работы: неустанно организовывал мне встречи с теми съемщиками, которые «так много знают» — подолгу тяжко вздыхал, обнаружив, что те, кто так много знал, уже давно умерли. Я в свою очередь немножко подыгрывала ему, кокетничала и не признавалась во время наших частых встреч, насколько далеко продвинулась работа над книгой. Герр Ниуль достойно выдержал свой экзамен: он не мучил меня расспросами, а только иногда смотрел с мучительным любопытством в глазах. Иногда я, сжалившись, роняла несколько слов на заветную тему, шлюзы моментально открывались и наш домоуправитель расцветал, от имени всех жильцов ободряя меня: все будет хорошо, все идет просто отлично. Но что они могли узнать из книги, которая должна была выйти на венгерском языке? Тогда я это так и не смогла обсудить в привычном кругу, просто потому что наш летний праздник не состоялся, а это была лучшая возможность все прояснить. Из-за ремонта соседнего дома на заднем дворе царил хаос, и просто не было места, чтобы расставить столы и скамейки.
Конечно, любопытство господина Ниуля и моих соседей меня радует, мне приятно их внимание и почтительность. Во многом благодаря именно им и общей атмосфере нашего дома этот город стал для меня не просто интересным, но теплым и любимым, и я рада, что с появлением книжки на немецком языке смогла с ними поделиться своими скромными открытиями, а теперь рассказать о Вене еще и русским читателям.