– Ты станешь моей женой? – спросил Майлз хриплым, срывающимся от волнения голосом.
– Женой... – Она попробовала слово на вкус, улыбаясь с закрытыми глазами. – Звучит неплохо.
– Правда? – Он приподнялся на локте, не веря своим ушам.
Ответом ему был пристальный взгляд русалочьих глаз.
– Истинная правда, – заверила его Патриция.
– Я... я боялся, что этого не случится никогда, – задыхаясь, вымолвил он. – Быть в дюйме от счастья и внезапно потерять все... – Говорить он уже не мог и лишь порывисто прижал к губам ее руку.
– Наверное, мы с самого начала были созданы друг для друга, – отозвалась она хрипловатым голосом.
– Да, все было предопределено. Я знал это с тех пор, как впервые увидел тебя.
– Мы скоро поженимся?
– Очень скоро, любовь моя.
– И будем вместе каждую ночь?
– И каждое утро, – торжественно объявил он. – А утром можно? – усомнилась Патриция, уткнувшись носом в его грудь.
– Если ты замужем, то можно, – великодушно разрешил Майлз.
Она прыснула, но вдруг капризно надула губки. – Пить очень хочется.
– Пойду поищу чего-нибудь. – Он поцеловал ее в ямочку на шее. – Только никуда больше не исчезай!
– Торжественно обещаю навсегда остаться в этой постели, – рассмеялась она.
Пока Майлз ходил в гостиную, Патриция задремала, и ему пришлось лизнуть ее плечо, чтобы заставить очнуться.
– Ух ты, шампанское! – воскликнула она.
– Держи, малышка. – Он откупорил бутылку и наполнил два высоких фужера. – За нас с тобой и за то, чтобы все наши ночи были такими же прекрасными, как эта.
– За это надо непременно выпить, – оживилась Патриция, жадно припадая к напитку.
– Тебе никто не говорил, что шампанское полагается пить маленькими глотками, а не опрокидывать залпом? – с улыбкой глядя на нее, сказал Майлз.
– Учту на будущее, – притворно сконфузилась она, подставляя опустевший фужер для новой порции.
Он спускался в винный погреб в халате, но сейчас одним движением освободился от своего одеяния.
Патриция глядела на него, как завороженная. Его мускулистому стройному телу мог бы позавидовать любой атлет, и ей сразу вспомнился Давид, знаменитое творение Микеланджело.
– Ты великолепен, – прошептала она.
– А ведь ты не впервые видишь меня обнаженным, – усмехнулся он. – Помнишь, как я купался в бассейне, а ты подсматривала?
– Ты меня заметил! – ахнула она.
– Нет, я не видел тебя, но чувствовал, что ты рядом. Я становлюсь настоящим экстрасенсом, когда дело касается тебя.
– Ты всегда им был, – рассмеялась Патриция. – Помнишь, я когда-то спряталась в буфе... – Она в ужасе прикусила язык и, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло, поспешно заговорила с напускной небрежностью: – Ведь ты разыскал меня в Париже! – Голос ее задрожал и смолк, когда она перехватила потрясенный взгляд Майлза.
Отшатнувшись, он крепко сжал кулаки. Лицо его потемнело.
8
Патрицию выдали глаза. Те самые изумительные глаза, которые так сводили с ума ее возлюбленного и совсем недавно помогли ему отыскать утраченное счастье.
Только ли смятение и ужас стояли сейчас в них? Майлз ясно разглядел и чувство вины. Он словно дочитал книгу со счастливым концом и обнаружил в конце примечание, не оставлявшее камня на камне от удивительно правдоподобной истории. Простые и ясные ответы на вопросы, которые так мучили его, внезапно оказались сплошной ложью.
Почти физически ощутив этот удар, Майлз конвульсивно дернулся и издал не то стон, не то рев – от боли и гнева на судьбу, которой мало показалось его прежних страданий.
И она еще смеет нагло выкручиваться! Так и водила бы его за нос, если бы не проговорилась. Эта мысль наполнила его такой яростью, что у него перед глазами поплыли темные круги. Схватив Патрицию за локоть, он резко и грубо притянул ее к себе.
– Ах ты дрянь! – прогремел он. – Жестокая маленькая стерва!
– Нет! Ты ничего не понял! – Патриция инстинктивно заслонилась, словно от удара, хотя Майлз и не думал поднимать на нее руку.
– Не понял?! – В его голосе клокотало бешенство. – Интересно, чего же я не понял?
Этот вопрос застал ее врасплох, и ему показалось, что он чувствует, как напряженно работает сейчас ее мозг в поисках ответа. Опять станет выкручиваться. или попробует придумать уважительную причину? Насупившись, он ждал объяснений.
С неуверенной улыбкой Патриция поднесла свободную руку к виску.
– Я... я что-то вспомнила, да? Наверное, память начинает ко мне возвращаться...
– Или ты ее никогда не теряла и лгала мне все это время, – перебил он с ледяным презрением. Что, это какой-то особо изощренный вид игры? Для тебя существует хоть что-нибудь святое?